КОГДА заходит речь о неплатежеспособности сельхозорганизаций, вступает в действие Указ № 253. И если досудебное оздоровление не показано, на сцену выходит главное действующее лицо — антикризисный управляющий. Ему, а это, как правило, человек со стороны, приходится наводить порядок и устанавливать собственные правила, разгребая долги и проблемы. Если это еще санация и управляющий обещает через пару лет дать рост производства, местные кадры его воспримут в лучшем случае нейтрально. Если подразумевается ликвидация — неизбежна буря возмущения, люди боятся, что их пустят по миру и оставят не у дел, разбазарив хозяйское добро. Так ли это на самом деле, продолжим разбираться на примере Поставского района, где уже ликвидировано сельхозпредприятие «Париж-Агро». Еще три на очереди. И в райисполкоме, и сами антикризисные утверждают: мера жизненно необходимая. Только вот насколько оправданная?
Алена ЮРИНЕНОК и Болеслав БОРЕЙКОГДЕ поставить запятую в выражении «ликвидировать нельзя оставить», во многом зависит от мастерства и профессионализма антикризисного управляющего: разглядит свет в конце тоннеля — разработает план санации, нет — банкротства не избежать. Но иногда, несмотря на печальную статистику и падающие показатели, управленцы АПК предпочитают оставлять запятую после «нельзя», тем самым, оттягивая драгоценное время вместо того, чтобы взглянуть правде в глаза.
Что касается Поставского района, раскладка такова. Под Указ № 253 попало 10 из 15 хозяйств. Дальнейший анализ показал, что шести из них показано досудебное оздоровление, а четыре — «Париж-Агро», «Андроны», «Вереньки-Агро» и «Голубые озера-агро» — к 2020 году платежеспособность не восстановят: стоимость активов гораздо ниже обязательств этих сельхозпредприятий. Поэтому даже увеличение объемов производства и, соответственно, выручки в пределах имеющихся ресурсов и с учетом потенциала не позволит погасить долги и обеспечить рост финансовых показателей. В таком случае о санации и речи нет — антикризисным управляющим предстояло запустить процедуру банкротства.
Первым из Единого государственного реестра исключили ОАО «Париж-Агро». Алена Юриненок, антикризисный управляющий, утверждает, что все еще хорошо закончилось: организация перестала существовать, но производство удалось отстоять, а значит, смогли сохранить и рабочие места. Но обо всем по порядку.
Алену Дмитриевну назначили в хозяйство после окончания трехмесячных курсов в Горецкой сельхозакадемии. Агроном по образованию, она работала в ОАО «Ярево-агро» Поставского района, потом — в управлении сельского хозяйства и продовольствия. Не сторонница радикальных мер, но ликвидацию проводила, исходя из убеждения: чтобы выжить, нужно укрупняться. Можно было пойти простым путем и присоединить «Париж-Агро» к более крепкому хозяйству. Но тогда под угрозой окажется экономика последнего, потому что передали бы не только имущество и земли, но и все недюжинные долги.
МТФ «Луцк-Козловский» требует капиталовложенийСловом, все внешние и внутренние обстоятельства в сумме подводили к единой мере спасения — банкротству. Да, организации больше не будет, но и не будет довлеющего финансового бремени, здесь появится хоть какой-то просвет и возможность начать с нуля. А будут ли первые шаги с чистого листа или же в пустом поле — уже зависит от антикризисного.
«Париж-Агро» в процедуру ликвидации вошел с огромным долгом в 2,6 миллиона рублей. Основная его часть — непогашенные авансы перед Поставским молокозаводом, задолженность перед Фондом соцзащиты и Госстрахом, обязательства перед другими кредиторами. У Алены Дмитриевны был ровно год, чтобы урегулировать все финансовые вопросы. Как вариант — начать избавляться от хозяйского добра, выставляя на продажу по отдельности все ликвидное имущество — скот, оборудование, технику, производственные помещения. Это путь простой и, пожалуй, самый быстрый, но далеко не верный. У антикризисного была несколько иная цель: сгруппировать имеющиеся ресурсы так, чтобы новый собственник пришел и тут же развернул деятельность.
— Все имущество было сформировано в лоты — и на аукцион выставлялся не единичный объект, а целые комплексы с фермами, производственным оборудованием, скотом, техникой, сенажными траншеями. Таким образом, я постаралась максимально объединить все, без чего немыслима производственная цепочка, от которой и зависит жизнеспособность этих объектов, — расставляет акценты Алена Юриненок.
Часть лотов продали с первых торгов, но объекты недвижимого имущества, куда входили молочно-товарные фермы, покупателей нашли не сразу. В соответствии с правилами эти комплексы выставлялись на аукцион вновь, но уже с понижением цены на 20 процентов. Реализовать удалось, лишь когда окончательная стоимость упала до 20 процентов от первоначальной. И то продали два из трех. Третий комплекс, в составе которого была МТФ «Луцк-Козловский», впоследствии отошел Поставскому молокозаводу в счет погашения задолженности. Но прежде Агентство по управлению активами решило предложить свой сценарий развития событий.
— От меня потребовали расформировать комплекс, чтобы реализовать его составляющие по отдельности, — посвящает в нюансы Алена Юриненок. — К счастью, на собрании кредиторов большинство проголосовало против такого предложения, которое целесообразным вряд ли назовешь. Дело в том, что в целостном виде объект функционирует, производит продукцию и тем самым обеспечивает продовольственную безопасность страны. Тем более в 2013 году на молочно-товарной ферме была проведена реконструкция с модернизацией оборудования. Расформирование грозило неприятными последствиями: потерей фактической стоимости, остановкой производства, разрывом цепочки обеспечения сырьем Поставского молочного завода. А людям где работать? Я ведь и формировала комплексы с таким расчетом, чтобы удалось сохранить рабочие места. Да, наниматель уже другой, но люди остались работать на прежних местах.
В «ПАРИЖЕ-АГРО» на момент ликвидации работали 88 человек. Алена Юриненок знала, что большинство перейдет в соседнее КУСП «Ляховщина-агро», поэтому могла оформить их увольнение путем перевода. Но не стала — уволила всех в связи с ликвидацией, чтобы выплатить дополнительные пособия:
— Банкротство пережить тяжело. Если даже у меня осадок остался, что говорить о людях. Они в хозяйстве не один десяток лет отработали, прикипели к нему душой, и вдруг услышать — в ваших услугах не нуждаемся. Я была обязана их как-то поддержать. Поначалу многие не понимали суть происходящего, пытались давить на жалость. Но когда смотришь правде в глаза, понимаешь всю абсурдность ситуации: в хозяйстве на момент ликвидации было 815 голов скота, а в дойном стаде всего 390! — продолжает комментировать ситуацию Алена Дмитриевна. — Средний удой от коровы менее трех тонн в год. Выручка была слишком мала. Нарастить поголовье, чтобы на молоке больше заработать? Опять же, производственный цикл требовал определенных капиталовложений. Но о чем может вестись речь, если даже новая лизинговая техника простаивала лишь потому, что на топливо средств не хватало. Хозяйство попало в замкнутый круг, а выбраться самостоятельно так и не смогло.
«Париж» приказал долго жить 31 июля. Алена Юриненок смогла погасить свыше 540 тысяч рублей задолженности, произвела все выплаты работникам, погасила задолженность перед Фондом соцзащиты и Госстрахом, заплатила налоги и в большей степени удовлетворила требования Агентства по управлению активами и финансового отдела Поставского райисполкома. Оставшаяся часть долгов так и не была погашена. Но благодаря 253-му Указу у кредиторов появилась возможность списать задолженность на основании определения суда, чтобы не портить собственные финансовые показатели.
ЛИКВИДАЦИЯ прошла благополучно — антикризисный управляющий как-никак смог достигнуть консенсуса с кредиторами. Два имущественных комплекса приобрело соседнее КУСП «Ляховщина-агро» — хозяйство крепкое, стабильно из года в год наращивающее производственные и финансовые показатели. Спустя некоторое время его руководителю Болеславу Борейко поступило предложение от Поставского молокозавода взять и третью ферму с рассрочкой платежа на пять лет при условии, что ежемесячно в счет погашения задолженности будет отчислять ежедневную выручку за молоко — примерно пять тысяч рублей. Отказаться было сложно. Что касается земель ликвидированного хозяйства, они тоже отошли к «Ляховщине-агро» — на основании решения райисполкома.
По этому поводу возникало и до сих пор возникает много споров и разногласий. Например, зачем перепродавать хозяйству имущество, если оно и так ему достанется.
Но здесь нюанс вот какой. Речь о безвозмездной передаче может идти лишь в случае реорганизации путем присоединения. Когда вместе с имуществом переходят и долги. Процедура банкротства избавляет от финансовых обязательств, но требует обязательной продажи имущества ликвидируемого хозяйства для удовлетворения требований кредиторов.
Можно ли считать спасением то, что требует выстраивания производственной цепочки с нуля? Может, для бывшего банкрота в этом и кроется главная суть выражения «вздохнуть полной грудью», но есть ли резон для принимающей стороны? Ведь даже при нулевом балансе и отсутствии обременения нужно выискать дополнительные деньги, чтобы вложить их в развитие производственной базы, заняться восстановлением того же дойного стада, найти средства на ГСМ, и даже ремонт техники уже предстоит в большем объеме, не говоря о зарплате работникам. Есть ли смысл в таком союзе, поинтересовалась у Болеслава Борейко:
— Бесспорно, работы прибавилось, но и мы в выигрыше остались. Хозяйство сильно ограничено площадями. До присоединения было всего 3,5 тысячи гектаров пашни, контурность полей не превышала пяти-шести гектаров. Скот практически негде было выпасать. Нам нужно было это расширение словно глоток воздуха. Сейчас вот выросли вдвое больше — и, признаться, как-то на душе отлегло.
ОТСУТСТВИЕ свободных земель не единственная проблема в хозяйстве. Еще одна, набившая оскомину, — скот. За последние пять лет это была первая зима, когда наконец всему поголовью нашлось место под крышей: спасло именно то, что хозяйство приобрело три фермы. Ранее 40 процентов скота — откормочное поголовье и часть телок — круглый год оставалось под открытым небом. А это перерасход кормов, низкие привесы, грязь, болезни, а в итоге высокая себестоимость и низкая рентабельность. Дело не в том, что руководитель неповоротливый и ферму за столько времени построить не смог: свободной земли не хватало, приходилось ютиться и приспосабливаться под имеющиеся условия. В какой-то степени банкротство «Парижа» спасло ситуацию. Правда, фермы требуют реконструкции, а некоторые даже сноса, но это более рационально, нежели отрезать дюжий ломоть от досмотренных пахотных гектаров.
После присоединения придется поджать поясок потуже, признается Болеслав Францевич:
— Хозяйство сдает 10 тонн молока ежедневно, а должно не менее 13 при дойном стаде в 2100 голов. Раньше от коровы доили 4,3 тонны молока. На конец года, полагаю, упадем до трех тысяч. Часть ферм отошла со скотом, продуктивность которого ничтожно мала, потребуется время для ее восстановления. С другой стороны, подкачала урожайность зерновых — еще никогда мы не получали по 22 центнера с гектара, хотя и заправку внесли, и отсеялись вовремя. Концентратов не хватит — экономить придется буквально на всем. Здесь главное — не впасть в отчаяние и не сорваться. Только в долги влезешь — пиши пропало.
Но опускать руки директор не собирается — не тот характер. И на конец следующего года уже поставил перед собой и работниками хозяйства серьезную задачу: выйти на прежние показатели по молоку. Да, зерна недобрали, но еще есть травяные корма и хорошие виды на кукурузу. Проведут выбраковку дойного стада, подлечат коров, продуктивность которых еще не потеряна. И до людей донесут, насколько важен правильный уход за скотом и как это отразится на зарплате. Те же доярки получают примерно по 500 рублей — зарплата даже выше средней по хозяйству. Кстати, границ никто не устанавливал. Тут как постараешься. Но самое сложное, по мнению Болеслава Борейко, — ломать психологию: народ требует денег, а не хочет работать. Даже если платишь больше, эффективность все равно остается на прежнем уровне. Поэтому приходится договариваться не со всем коллективом, а с каждым работником в отдельности.
Из «Парижа» в «Ляховщину-агро» пришли 36 человек. Руководитель ни перед кем не закрывал дверь, лишь одно условие ставил — усердие и трудолюбие. Придут ли остальные? Скорее да, чем нет. Людям нужно время, чтобы осознать, что другого выбора, по сути, нет.
Слесарь Николай Счасный одним из первых устроился в «Ляховщину-агро»:
— Никак не привыкну к мысли, что это уже не «Париж», а «Ляховщина». Все, как и прежде, разве что требования жестче стали и руководитель щепетилен до мелочей — халтурить не позволит. Чувствуются дисциплина и хозяйский подход. А дома сидеть — в бездельника превращаться. Хочешь жить — нужно работать. Не нами это заведено и не нам менять эти правила. У меня многие интересуются, как на новом месте. Скажу так: грех не работать, когда платят по совести и, главное, вовремя.
Финальный штрих к портрету Болеслава Борейко. Он из тех немногих, кто остерегается громких обещаний и фраз, скептически оценивая ситуацию и слегка приуменьшая свои способности. Но факт есть факт: еще пять лет назад «Ляховщина-агро» была одним из отстающих и безнадежных хозяйств в районе. Теперь в числе валообразующих — благодаря именно его усилиям. Тогда, чтобы навести порядок на земле, потребовалось пять лет. Сколько потребуется на этот раз, покажет все то же время. Оно не только лечит, но и умело расставляет все на свои места, в том числе и акценты банкротства.
syritskaya@sb.by
Фото автора
В следующем, последнем, письме мы рассмотрим альтернативу процедуре банкротства — досудебное оздоровление. И разберемся, какие факторы поспособствовали тому, что два хозяйства в районе — ОАО «Камайский-Агро» и КУСП «Дуниловичи-Агро» — уже работают с прибылью.
