Мы умирали не так. Очень просто умирали, до жути обыденно, и от этого особенно страшно. И нашу «казанку» с «Титаником» не сравнить, и Припять куда как помельче Атлантического океана, но нам, трем друзьям, уцепившимся в перевернувшуюся на середине реки лодку, от этого легче не было. Мы, все люди взрослые, отдавали себе отчет в том, что жить нам осталось в лучшем случае полчаса. Потом — или намокшая одежда на дно утянет, или просто сердце остановится от переохлаждения. И без вариантов. И никакого «deus ex machina» (бога из машины), то есть ранее не действовавшего фактора, который вдруг изменит ситуацию к лучшему — реальная жизнь, срок которой у каждого из нас, увы, уже подходил к концу, это совсем не древнегреческая драма. Если же вы спросите, что человек в последние мгновения жизни чувствует, проносится ли, как часто говорят, она вся у него перед глазами, то у меня не проносилась. А вот чувства… Это страшная тоска, возведенная в куб, это обреченность и безысходность, стремящиеся к бесконечности.
Нас спасло то, что Припять в нижнем своем течении широка, но по этому времени оказалась не глубока. Очень и очень, небывало, можно сказать, обмелела. За такую вот отмель зацепилась кормой лодка, а мы обрели почву под ногами. И надежду на лучший исход. Пока призрачную: отмель, а это метров сорок, нужно было еще преодолеть, а течение на Припяти хоть и не быстрое, но, как я потом для себя определил, поступательно-неотвратимое — проломить его и выбраться на узкую песчаную полоску удалось буквально на последнем издыхании.
Если вы думаете, что мы — герои, крутые парни, которым Припять по колено, — не надо. Чистые, форменные, прости Господи, дураки! Из тех, которые сами себе создают проблемы, а потом неимоверными усилиями, на грани небытия, как мы, их преодолевают. Вот кто, скажите, мешал нам одеть, как это прописано во всех правилах, спасжилеты — они ведь были в лодке, да жарковато в них, видите ли. Разве трудно было, скажите, мобильные телефоны в водонепроницаемые чехлы положить. Спички-зажигалки туда же присоседить? Самое ведь интересное, что раньше я именно так и делал, у меня даже комбинезон-поплавок есть, а здесь как будто наваждение какое-то, как будто на ухо кто шептал: этого не делай, то не бери. Впрочем, неча на зеркало пенять, коль у самих рожа крива.
Осенняя ночь, которую мы (а что делать, если мобильники намокли, братов-рыбаков поблизости не оказалось) провели на берегу реки, была тиха, длинна и (а как иначе, если огня добыть не удалось) холодна. Ворочаясь без сна под толстым ворохом дубовых веток, еще раз прокручивая в уме перипетии происшедшего, вспомнил вдруг, как мы подшучивали над своим другом Володей, у которого на плече была вытатуирована эмблема ВДВ, а под ней сакраментальная фраза: «Небо ошибок не прощает». Тогда это было смешно, а теперь почему-то захотелось тему продолжить. Дорога ошибок не прощает. Огонь ошибок не прощает. Вода ошибок не прощает… И, как завершение логического ряда, жизнь ошибок не прощает? Впрочем, если бы это было так, если бы из этого правила не существовало исключения и если бы под это исключение мы сами не попали, философствовать на эту тему было бы некому.
Михаил КУЧКО
P.S. А жизнь наша, после практически неминуемой смерти, сложилась так. Один из нас, ваш покорный слуга то есть, пишет эти заметки. Второй взял неделю за свой счет. Третий в районной, потому что до Минска нельзя было везти, больнице с обширным инфарктом.
mihailkuchko@mail.ru
