Он был среди тех, кто подписал письмо в поддержку бастующих на Гданьской судоверфи, затем вошел в комиссию экспертов при Лехе Валенсе, замещал главного редактора еженедельника «Солидарность», в 1990–м — министр по делам приватизации, главный экономический советник премьер–министра Ежи Бузека. Публицист и ведущий польский политолог Вальдемар Кучиньский сегодня входит в ту политическую элиту, которая создает общественное мнение. Как когда–то «Солидарность» изменила всю Европу, сегодня позиция и авторитет польских интеллектуалов способны влиять на людей, принимающих властные решения в Польше и за ее пределами.
О том, какие проблемы сегодня больше всего волнуют Польшу, как государство строит отношения со своими ближайшими соседями, в том числе с Беларусью, пан Вальдемар рассказал «СБ».
— В следующем году Польша принимает председательство в Евросоюзе. Закономерный вопрос: какие в этой связи у Польши амбиции — влиять на общеевропейскую политику или брать под свое крыло и вовлекать в европейские процессы постсоветские страны–соседки, которые, как считают некоторые эксперты, способны составить «новую Европу»: Беларусь, Украину, Молдову?
— Если допустить, что в России есть настроения воспринимать их как часть своего прежнего государства, то очевидно, что Польша смотрит на эти страны иначе. Мы считаем, что они должны быть вполне независимыми и никогда больше не становиться частью какой–то империи, в том числе и Польши. У нас нет никаких претензий на то, чтобы быть какой–то ведущей страной в регионе. Никаких претензий, чтобы изменить сложившуюся геополитическую ситуацию. Мы знаем, что это было бы очень опасным для всех.
Думаю, что для развития свободы и демократии в России было бы лучше, если бы и она в конце концов признала, что эти страны совсем независимые, что они не входят в какую–то зону влияния, в которой решающую роль играет, к примеру, Москва.
Со стороны Польши мы заинтересованы в том, чтобы такие страны, как Украина, Беларусь и Грузия, укрепляли свою независимость. Чтобы они постепенно приближались к стандартам, которые существуют в европейском сообществе, и чтобы в определенной перспективе, если они, конечно, хотят, могли войти в состав Европейского союза народов.
Я думаю, что Польша как председатель ЕС должна обратить больше внимания всего Европейского союза на эту часть Восточной Европы. Варшава может влиять на развитие ряда инициатив и даже выделять средства, чтобы связи между этими странами и ЕС были шире и интенсивнее. Это Польша может сделать.
Но не стоит преувеличивать влияние Польши на весь Европейский союз. Такие страны, как Германия или Франция, Великобритания, естественно, куда более влиятельны. Но стоит признать, что они более ориентированы в своих интересах на юг Европы, африканские страны, государства Средиземноморья.
— Беларусь долгое время была ориентирована на Москву. Но в последнее время наблюдаются и другие процессы. Как могут выстраиваться белорусско–польские отношения дальше?
— Это очень сложная проблема. С одной стороны, Польшей всякая тенденция к укреплению независимости Беларуси воспринимается положительно. У нас позитивное намерение помочь белорусам в развитии демократии. Но, с другой стороны, мы понимаем, что, когда Варшава поддерживает оппозиционные силы, это ухудшает отношения с официальным Минском. Я думаю, что надо идти в развитии отношений с Беларусью более официальным путем — неправительственные организации должны работать с неправительственными организациями, а государство должно улучшать и развивать наши отношения по официальной линии.
Возможно, в Польше через определенную часть людей и политических партий это может быть воспринято негативно, но, я думаю, это путь более эффективный. Возможно, кому–то не понравится, но я скажу: что касается официальных отношений, то они могли бы быть значительно лучше. Во многом все здесь обусловлено историей вокруг Союза поляков под руководством Анжелики Борис. Мы видим, что при ней отношения зашли в тупик. И есть надежда, что с избранием нового главы общественной организации диалог будет строиться на иных подходах.
— В свое время «Солидарность» боролась за права рабочих. Но не кажется ли вам, что именно рабочие пострадали от демонтирования системы больше всего?
— Это проблема экономической неизбежности. Конечно, кто–то потерял прежнюю работу. Но через несколько лет появилась совсем другая — новая — структура экономики, определенная реальным влиянием рынка. Огромные предприятия, которые были когда–то созданы под существующую тогда идеологию — коллективизацию, гонку вооружений в ожидании третьей мировой войны — не могли существовать без изменений. На их месте появились новые производства: эффективные, с меньшим количеством рабочих мест. Люди переквалифицировались, нашли новую работу.
За последние 20 лет уровень жизни в Польше вырос. Особенно у квалифицированных работников, кто может и хочет работать. Изменился коллективный сектор в сельском хозяйстве, с карты Польши исчезли большие текстильные предприятия, неэффективная угольная промышленность.
— Пан Вальдемар, можно ли утверждать, что трагедия с самолетом, в котором погибли президент страны Лех Качиньский с супругой и еще несколько десятков человек, расколола Польшу на два политических лагеря?
— Думаю, что это не так. Польское общество расколола не эта трагедия. Раскол состоялся много раньше. Поляки всегда были до определенной степени разделены на тех, кто настроен на модернизацию государства, и на ту консервативную часть, которая хочет сильной власти, боится Европы. Долгое время у них не было партии, но вот 5 лет назад она появилась — «Право и справедливость». Партия братьев Качиньских выступала за создание так называемой четвертой Речпосполиты. Два года курса Качиньских очень испугали поляков. Именно поэтому у партии «Гражданская платформа» такая значительная поддержка: большой процент людей просто–напросто боится возврата «Права и справедливости». Но, конечно, трагедия под Смоленском этот раскол усугубила. Мы имеем политический конфликт. Но он не подрывает основы общественной жизни, потому что даже гибель десятков представителей властных структур не изменила баланс сил устоявшихся демократических политических институтов государства.
Более того, смоленская трагедия сблизила народы Польши, Беларуси и России. Мы все видели, что нашу трагедию соседи переживали вместе с нами. Нынешнее правительство Польши по–настоящему желает, чтобы у нас были нормальные, добрососедские отношения, лишенные негативного багажа прошлого. Те шаги, которые сделали Дмитрий Медведев и Владимир Путин в катынском вопросе, имеют огромное значение. Конечно, Катынь остается занозой в нашем сердце... И очень хорошо, что Москва передает нам архивные документы, и мы хотим получить еще. Например, мы до сих пор не знаем, где были захоронены две или три тысячи расстрелянных из так называемого белорусского списка. Для белорусско–польских отношений важно, если бы для наших исследователей были открыты архивы в Беларуси, был найден так называемый белорусский список или, если он действительно был уничтожен или утерян в годы Великой Отечественной войны, архивисты могли поискать документы того времени, которые были бы полезны в деле установления истины 70–летней давности.
Москва.
