Цивилизация делает все, чтобы человек окунулся в сон навыка. Импульсы, порывы все больше исключаются из нашей жизни. В любом случае цивилизация взяла на себя такую функцию. В восприятии музыки та же история.
Например, человеку в радиоэфире не с чем осваиваться. Каждый день он слышит то, к чему давно привык. То, что ему регулярно воспроизводят, — это некое подобие постоянно повторяющегося сна, который преследует его постоянно. И который прокладывает толстый слой ваты между ним и реальностью. Та же цивилизация делает наличие индивидуальной композиторской мысли в музыке практически невозможным. В классификациях мы неожиданно съехали на одну здоровенную ступеньку вниз. То, что раньше было просто хорошей музыкой, стало музыкой «не для всех». От классики остались только Вивальди (в основном благодаря обилию секвенций — повторяющихся мелодических фигур), несколько постепенно стирающихся в восприятии мелодий венских классиков и Баха. А те вязкие мотивы, которые, как клещи, впиваются в мозг на целый день, называются музыкой «популярной». Но композиторы сейчас и соревнуются не в яркости, а в «едкости». И это приводит к результату, это «работает»! Автор даже знает подружек, которые специально выучили язык глухонемых, чтобы почти никогда не снимать наушники. Их мозг уже «проела» попса!
Далее автор позволит себе странное, но для себя внутренне обоснованное развитие темы. Вообще, вы не заметили, что узкие специалисты стали менее востребованны? Безусловно, это имеет косвенное отношение к увеличению производства одноразовых товаров. И постепенно, подчиняясь стандарту, наша жизнь становится на удивление «нештучной», одноразовой. Одноразовые предметы, которые завтра порвутся или износятся, незаметно определяют внешнее качество всего вокруг. Одноразовая музыка, которая, как спрут, из радио– и телеэфира захватила метро и подбирается к наземному общественному транспорту, стремится определить уровень нашей жизни изнутри. Что страшнее. Человек, который носит китайский ширпотреб, еще может где–то уединиться и подарить миру нечто индивидуальное, то, что составляет его суть как личности. Человек, «атакованный» радиоэфиром, постепенно входит в мир понятий тех произведений, которые он ежедневно слышит. А это либо гиперкарамельная любовная лирика, либо пропаганда отчетливо потребительского отношения к миру. Которое завернуто в цепкую мелодическую оболочку. И человек даже не отдает себе отчета, как он постепенно осваивает внутренний мир лирического героя, который (на первый взгляд, косвенно) влияет на его жизнь.
Например, мы ведь не задумываемся, что за фразой «Ты беременна, но это временно» стоит целая философия. Регулярно прокрученная в эфире сентенция навязывает систему жизненных ценностей. У меня прямо перед глазами стоит картинка, как молодой человек, по–гусарски потрепав незадачливую подружку по щеке, с циничным смешком произносит эти слова и удаляется вдаль. Потому что внутреннее моральное право так поступать у него уже есть. Ему несколько раз в день сообщают об этом по радио.
В детстве я смотрел мультфильм по рассказу Рея Брэдбери «Будет ласковый дождь». Там главным действующим лицом является роботизированная обслуживающая система, которая беспрекословно выполняет свои функции. Включается музыка, готовится завтрак, робот произносит приветливое «доброе утро». Механизм продолжает работать безукоризненно. Тем более рядом нет людей — тех, для кого это все предназначено.
Если продолжить метафору, то нас, нашей души в нынешней музыке нет. Есть некое количество алкоголя. И чувственные центры, разобранные на инстинктивные импульсы, реагируют на ограниченный набор нехитрых мотивов и ритм, спровоцированный цепкими объятиями рейтингов, который стремится только к созданию массового гипноза.
Думаю, самое время спасать наши девственные души, уважаемый читатель.
