Жизнь и смерть на кургане Прозрения. Не исключено, что тростенецкая свалка вскоре преобразится в монументальный холм. А рядом, в долине Памяти, будет возведен памятник жертвам фашистского геноцида

Жизнь. Полигоны бытовых отходов — не самое лучшее место для очарованных странников и белоснежных брюк: зыбкий песочек под ногой, каркающее черное месиво в хлябях небесных и утопичные мысли об освежителе воздуха... Вот и первый ярус. Укладчик пыхтит и тужится, «расфасовывая» массивные спрессованные брикеты в геометрически правильную стопку. Вес такого квадратика – тонна. Сама же «стопка» больше напоминает фрагмент Берлинской стены. Высока. Добротна. Нерушима. Скоро расчищенную площадку сплошь уставят в лучших традициях мусорного кубизма – и щедро укроют землей. Еще один «этаж» этого коммунального Вавилона будет готов. …На самый верхний уровень нас доставляет персональный «лифт» — зеленый «москвич»-«каблучок». На крохотном пятачке тростенецкого олимпа хозяйничают ветер, сотрудники УП «Экорес» и рядовые мусорных карьеров. Заготовленные про запас метафоры крошатся о реальность: ну нет здесь барханов столичного шлака и полного скорби ландшафта. Знайте: современная свалка – это гигантский слоеный «пирог»: отходы, песок, отходы, песок… Двадцать угрюмых людей, двое смотрителей, эскадрильи ворон и чаек – вся эта картина приходит в движение при одном лишь появлении мусоровоза. Содержимое машины тут же сортируется: картон — в одну кучу, стеклобой – в другую, цветные металлы – в третью… Перекур. До следующего МАЗа. Лена – одна из немногих, кто не боится диктофона и блокнота. Даме за сорок, в зубах сигарета, справа — восьмилетний сын, слева – тридцатилетний «муж». Живут в Шабанах. Нет, не бомжи: с пропиской, паспортами и постоянной работой. Здесь – случайно, и то потому только, что нужно содержать домашнюю живность, а хлеба сейчас не наберешься. Вот и приходят сюда. Третий год подряд. Сейчас только сумки наберут, с мылом вымоются — и домой... О том, что «Тростенец» закрывается, слышали. Знают, но не верят. Да, новость для всех здешних обитателей просто ужасная: ведь каждый из них лишится тридцати—сорока тысяч ежедневного гарантированного дохода. Нас провожают потухшие взгляды. …С сорокаметровой высоты Тростенца хорошо видна дорога. По ней один за другим бегут груженные песком самосвалы. Глубокий след протекторов приводит к гигантскому котловану, в который остервенело вгрызаются экскаваторы. Здесь, на территории старого танкового полигона, ведется первая очередь работ по созданию нового полигона бытовых отходов. Называется он ПБО «Тростенецкий». Триста единиц техники со всей республики, 23 года проектной мощности, триста на триста на пятнадцать метров габариты – таковы основные цифры стройки. Смерть. Полигоны, как и люди, рождаются и умирают. Их век недолог: всего тридцать – сорок лет. Использовать дольше, утверждают специалисты, просто нецелесообразно. Погребение — без пышных церемоний и ритуальных песнопений: взвод бульдозеров буднично разровняет над ними землю. Сверху – прощальный «венок» из древонасаждений, кустарников и газонной травы. Короткий гудок-молитва последней стальной машины. Вот и все. Аминь. Такая участь уже постигла куропатский полигон «Дроздово». Зимой 1981-го он рекультивирован, но и сейчас, спустя два десятилетия, являет собой довольно печальное зрелище. Двадцать два гектара чахлой зелени, просадки грунта и отсутствие всякой надежды на дальнейшее использование… — Тростенецкому полигону уготована иная судьба. Уже через полтора года маршруты столичных мусоровозов изменятся, но дело тут совсем не в процентной выработке свалки. По расчетам специалистов Академии наук, этот ПБО мог бы прослужить еще как минимум лет пятнадцать. Вопрос скорее морально-этического порядка, — рассказывает Иван Хомич, директор КУП «Экорес». – Не секрет, что здесь неподалеку, в тростенецком концлагере, за время войны расстреляли десятки тысяч евреев со всей Европы. Установлена памятная плита, но этого, решил Совет Министров, недостаточно. На месте казни будет создан целый мемориальный комплекс «Тростенец». Естественно, что соседство полигона просто неуместно… Двадцать семь гектаров площади и сорок два метра высоты – не шутка. На самосвале не вывезешь, в землю не закопаешь. Поэтому предлагается не просто рекультивировать полигон, а сделать его составной частью мемориала. Впрочем, окончательное решение до сих пор не принято: архитекторы института «Минскградо» скрестили шпаги в дуэли проектов… По одному из них свалке придадут форму правильного конуса. Сверху – слой плодородного грунта и зеленая трава, по спирали вокруг склона – серпантин пешеходной дорожки. С вершины этого кургана Прозрения открывается вид на долину Памяти, ныне густое лесистое подножие ПБО. Здесь и будет, согласно авторскому замыслу, возвышаться памятник жертвам фашистского геноцида. Пока разработан лишь ландшафтный проект. От макета к готовому мемориалу — долгий путь в два с лишним года. Так что у Лены и ее семейства впереди еще не один сезон хлебного благоденствия…