В нашей деревне вода всегда была проблемой. Нет, «воды вообще» хватало. Даже с избытком. Деревня, будто обручем, была, почитай, со всех сторон обхвачена болотами. Но болотная вода — это, в принципе, и не вода вовсе. А исключительно лягушачья да комариная отрада.
Для полива мы брали воду из колодца соседа, дяди Петра Чаевского. Она пахла сырой землей и ряской. Колодец был старый, мелкий, с потемневшим от времени журавлем.
Воду для питья, для стирки, для готовки доставляли из колодца, который находился посередине деревни. Его выкопали, как тогда говорили, еще «при польском часе» — в 20–х годах, когда Западная Белоруссия, в том числе наши места, входила в состав Польши. Бетонные кольца колодца были необычайно гладкими, будто кто–то специально шлифовал их мелкой наждачкой. Вода — кристально–прозрачная с привкусом остро освежающей изморози, от которой ломило зубы, — пряталась в густой темноте многометровой глубины.
До колодца с чистой и вкусной водой от нашего дома было метров 300 с гаком. Это доставляло большие неудобства. Особенно зимой, когда деревенскую улицу заносило снегом до самого верха заборов. Поэтому отец решил вырыть колодец в своем дворе. Шел 1960–й год. Мне было 6 лет. Отец взял ссуду. И несколько вечеров что–то писал и чертил карандашом в толстой с твердой коричневатой обложкой тетрадке. А потом появился он. Огромно–широкоплечий с длинной, почти до пояса, густой бородой с проседью. Все его так и звали: Борода. Борода долго ходил по нашему двору с безлистой лозиной, похожей на рыболовный кукан. Это потом я узнал, кто такие лозоходцы и как они ищут воду. Тогда же все манипуляции с раздвоенной веткой представлялись мне некоей мудреной взрослой игрой. В конце концов Борода вбил в землю колышек и сказал: «Копать будем здесь».
На тракторе привезли громадные железные полукружья с защелками. Скрепили между собой. В формы заливали раствор, поливали водой. И вскоре наш двор был завален колодезными кольцами. На месте колышка Борода вырыл круглую яму. Мужики закатили в нее кольцо. Борода стал копать под ним. Кольцо опускалось. На него ставили следующее...
Он жил в соседней деревне Щуки. Каждое утро приезжал на велосипеде. По длинной деревянной лестнице спускался в будущий колодец. Напарник вытаскивал привязанные к веревкам ведра, которые Борода наполнял глиной. Глину складывал и утрамбовывал тут же, вокруг уходящего в землю отверстия.
На поверхности Борода появлялся лишь в обед. Могучий обнаженный торс лоснился под слепящим жарким летним солнцем. Мастер долго умывался до пояса, время от времени выжимая бороду. Мы садились за покрытый белой скатертью стол под тенистой яблоней. Мама наливала в тарелки наваристый борщ, ставила миску с дымящейся отварной картошкой, сковороду с еще скворчащим салом и яичницей, соленые огурцы, нарезала пахучий ноздреватый хлеб, выпеченный в сельской пекарне... Я с восхищением смотрел на бронзовые литые бицепсы Бороды. На его громадную ладонь, в которой большая никелированная ложка пряталась, словно была из кукольного набора.
Он закончил работу, когда во дворе оставалось всего два кольца. Вылез наверх. И, погладив бороду, сказал: «Попали на жилу. Пошла вода».
Я был до невозможности огорчен, когда увидел в поднятом наверх ведре грязную жижицу. Борода рассмеялся и потрепал меня по голове: «Через неделю будет, как в кринице». Действительно, после того как несколько раз вычерпали первую воду, стала она прозрачной и вкусной.
Тем же летом отец оборудовал колодец круглым гладким бревном с воротом на подшипниках. Длинная цепь, окованное металлическими пластинками ведро... Соорудил и покрасил в зеленый цвет островерхую крышу с широкой дверцей, которая, дабы я не будил колодезное эхо, закрывалась на приделанный сверху шпингалет. А осенью глиняную горку одел в дерн и посадил на ней калиновые кусты. В предзимье они алели крупными ядреными ягодами. Мама начиняла ими свои фирменные пироги с золотистой хрустящей корочкой.
Колодец до сих пор в полной исправности. Только воду из него не черпают. Ее качает насос. В родительском доме живут моя сестра с шурином. Городское водоснабжение им наладили два Виталия — сын с зятем. Проложили трубы, установили хитроумные приборы. Хочешь — холодную включай, хочешь — горячую, надо — «тепленькая пошла».
Всякий раз, приезжая сюда и поворачивая кран, я мысленно возвращаюсь на полвека назад и думаю о вещах на первый взгляд простых, но в действительности определяющих наше бытие в нынешнем предельно взаимосвязанном мире. Тепло, свет, кондиционер. Часы, улавливающие неуловимое движение времени. Мерцающий экран компьютера. Пушистый игрушечный заяц, с которым возится моя маленькая внучка... Как много вокруг того, без чего мы просто не представляем нормального существования. К чему мы привыкли. И на что обычно даже не обращаем внимания. А ведь во всем этом, если вникнуть, — талант, труд, усердие человека. Частичка души и сердца мастеров. Неуютной, мрачной и холодной была бы наша планета без них. Знаменитых. И никому не известных. Но всегда нужных, востребованных и своеобычных. Как деревенский богатырь по прозвищу Борода, который умел извлекать из земли воду.
