В эти дни на здешних кладбищах все ожило. Много людей приходит поправить могилки, привести в порядок после зимы памятники, покрасить оградки. Много работы и у меня, так как покоится тут немало родных и близких людей. Мучает совесть, что не получается сделать все так, как хотелось бы…
Как-то мне уже приходилось писать о том, что каждый человек — это своеобразная эпоха, новая и единственная в своем роде история, о которой можно при наличии таланта у авторов снимать кино, писать книги. Так вот, в эти дни мне подумалось, что Радоница — это еще и некая живая коллективная книга. Она состоит из наших воспоминаний, чувств и любви.
В тихом озерном крае, где я обычно провожу летнее время, вижу, как местные жители-хуторяне и те, кто обосновался в соседней деревеньке, трепетно и бережно относятся к памяти предков, ушедших в мир иной родных и близких. Места захоронения они навещают не только в день поминовения, но и в другое время. Приходят всегда нарядными, с цветами.
После некоторых раздумий, стоит ли читателей погружать в эту грустную историю, решил о ней все же рассказать…
В минувшем году я, находясь в тех краях, заехал положить цветы на могилу одного из моих знакомых — воина-десантника, разбившегося в аварии. Тогда и обратил внимание, что рядом со старой могилкой, находившейся на отшибе, где обычно хоронят самовольно ушедших из жизни, появилась и свежая. Фамилии — одинаковые. По всему видно: отец «расположился» рядом с дочерью.
Фамилию запомнил и стал расспрашивать своего все знающего о местной жизни соседа Павла. Он и рассказал, что лежат в тех могилах дочь и муж Польки. Так все кличут здесь почему-то Полину Астаповну. История действительно жутковатая…
Дочь Польки Надя выросла красавицей. После окончания школы поехала в Минск поступать в один из вузов. Дома так толком и не знали, где и на кого она учится, но приезжать на короткие свидания с родными она стала в дорогих нарядах. Сердце матери заподозрило неладное. Мирон, муж Польки, успокаивал ее и говорил, что, дескать, в столице все так одеваются. Это же не деревня какая-то. Там, по словам Мирона, однажды побывавшего в столице, все женщины ходят в шубах и с золотыми кольцами да перстнями.
Однажды Надя приехала без предупреждения и сказала, что погостит дольше. Родители только обрадовались. Однако зоркий глаз Польки заметил синяки на теле дочери, когда та спала. Да и сама она чувствовала, что происходит в жизни Надюши что-то неладное. Вскоре случилось непоправимое. Гостья попросила у соседа лодку и отплыла на глубокое место у острова. Там и бросилась в воду. Водолазы нашли тело быстро. Так и выросла первая могилка на отшибе местного кладбища.
Где-то через месяц к Польке и Мирону приехала из столицы подруга Нади и привезла кое-что из ее дорогих нарядов. Сказала, что их можно хорошо продать на районном рынке. А еще рассказала, что Надя была ВИЧ-инфицированной и, видимо, не смогла вкупе с другими переживаниями в личной жизни вынести такое психологическое состояние.
Вскоре и с самим Мироном стряслась беда. В их местах стали все чаще появляться бешеные лисы. Они, видать, и заразили собаку с соседнего хутора. Она как-то забежала во двор и попыталась напасть на Польку. Однако Мирон своевременно бросился на защиту жены. Стал отбиваться от пса. Тот действительно вел себя слишком агрессивно и к тому же был не из слабых. Мирон все же одолел его и, отнеся подальше от дома, закопал. Проверяться в больницу не поехал. Вскоре серьезно захворал. Умирая, приказал Польке, чтобы его обязательно похоронили рядом с Надюшей. Дескать, негоже ей одной лежать на отшибе.
Лето выдалось неустойчивым. Бывало, первую половину дня усадьбу согревало солнышко, а во второй — хлестали холодные дожди. И наоборот. Оставалось только дивиться таким резким переменам. После услышанного о Польке и Мироне я все же решил навестить бедную женщину. Как в таком возрасте пережить подобное и остаться одной на хуторе? Может, смогу чем-то помочь.
Купил гостинцев и отправился в путь. В тех местах это один из наиболее дальних хуторов. По описанию Павла без труда нашел дорогу. Подъезжая, обратил внимание, что двор и в целом хозяйство, похоже, еще в хорошем состоянии. Да и то — совсем мало времени еще прошло со дня смерти хозяина.
Соврал Польке, что хочу в этих краях купить пустующий дом под дачу. Хозяйка обрадовалась и гостинцам, и тому, что появилась возможность хоть с кем-то пообщаться. Я рассказал, что кое-что слышал о Мироне. О том, каким он хорошим хозяином был и как нелепо умер. Полька долго молчала. В какой-то момент мне даже показалось, что синева ее стареющих глаз провалилась куда-то глубоко-глубоко и в них уже невозможно вернуть свет. Но женщина вскоре взяла себя в руки и молвила:
— Никому раньше не говорила, но думаю, что Мирон специально не лечился. Уж очень он любил Надюшу, не зря тогда так и сказал: негоже ей одной лежать на отшибе…
По двору со своим гаремом пробежался петух.
— Красавец, — отметил я.
— Еще есть у меня козел Васька, так, от скуки его держу.
Словно услышав слова Полины Астаповны, из приоткрытой двери хлева вышел крупный козел. Видимо, хотел убедиться, что с его хозяйкой все в порядке.
Странная мысль пришла мне в эти минуты в голову. Где же себя накажет похоронить, когда придет ее час, сама Полина Астаповна?
Женщина словно угадала мой немой вопрос:
— Не знаю, сколько Небо мне отведет времени под его звездами, но когда придет час, то, конечно, лягу рядом со своими.
Удивительно, но во всем этом нашем отнюдь не самом веселом общении не было некой большой тоски и грусти. Может быть, со стороны Польки потому, что она знает: когда наступит Радоница, она придет к Надюше и Мирону и скажет им какие-то новые и добрые слова, поблагодарит Всевышнего за такую возможность.
Мне же не было грустно, потому что видел: даже такое горе не сломало вконец эту женщину. Это ли не свидетельство того, что сила человеческого духа безгранично велика?
Мы попрощались, и мой внедорожник покинул хутор, где доживает свой век крепкая женщина в окружении красавца петуха, его гарема и статного козла Васи. По дороге подумал, что в очередную Радоницу, навещая знакомого десантника, загляну и к двоим захороненным на отшибе.
Ничего в погоде не менялось. После полудня вновь небо захмурилось. Какое же лето без дождя?
