Шеф–пилот Гитлера в советском плену
Погас очаг Второй мировой войны, однако далеко не все «истинные арийцы» смирились с сокрушительным поражением. Таким фанатиком был и генерал–лейтенант войск СС Ганс Бауэр. Свои взгляды он не скрывал и в лагере. О его недвусмысленных беседах с военнопленными были проинформированы советские компетентные органы. Само собой, тотчас закрутилась на полную мощь хорошо отлаженная следственная машина. На стандартной серой папке появилась соответствующая титульная номерная надпись — «Дело № 3918». Собственный безоговорочный вердикт следователь оперотдела УПВИ Управления внутренних дел по Московской области Виноградов вынес 27 марта 1950 года: «Являясь убежденным сторонником нацизма, Бауэр в 1926 г. вступил в члены гитлеровской партии. Как особо доверенный и преданный фашист Бауэр в 1932 г. был назначен личным шеф–пилотом Адольфа Гитлера и начальником правительственной эскадрильи, кем и являлся вплоть до мая 1945 года. Будучи личным другом Гитлера, участвовал в подготовке и осуществлении преступных актов нацистского руководства. Находясь с 1945 г. в лагерях военнопленных, активно ведет среди них профашистскую пропаганду...»
Вот так личный пилот фюрера «приземлился» в «Бутырке».
Конец карьеры
30 апреля 1945 года Гитлер пригласил к себе в апартаменты при бомбоубежище личного пилота. Когда тот со своим адъютантом Бетцом вошел, фюрер мрачно сказал: «Бауэр, я хочу с вами попрощаться. Благодарю за долгую службу... Я заканчиваю». И добавил: «Русские стоят уже несколько дней на Потсдамской площади. Я боюсь, что они обстреляют нас усыпляющим газом, чтобы взять живыми в плен. Мы изобрели такой газ, и сейчас он есть и у русских. Он усыпляет человека на 24 часа... Генералы предали и продали меня, и я больше не могу...»
Узнав о намерении Гитлера покончить с собой, Бауэр прямиком направился паковать вещи. Он понял, что надо немедленно уходить отсюда, пока советские солдаты не ринулись на заключительный штурм нацистской цитадели.
Вернувшись через пару часов в бомбоубежище, Бауэр заметил, что там курят, а это при Гитлере было категорически запрещено.
— Что, уже все кончено? — глухо поинтересовался личный пилот фюрера.
— Да, все кончено, — коротко откликнулся кто–то из присутствующих.
Связавшись с Борманом, Бауэр получил от него команду подготовить маршрут в город Рехлин, где стояли самолеты их авиаотряда. Сам Борман должен был найти адмирала Деница для передачи ему личных предсмертных указаний Гитлера и хотел вылететь из Берлина на самолете, но это уже было невозможно.
Вечером 1 мая Борман и группа генералов и офицеров СС выступили из имперской канцелярии. Танковое подразделение поддержки прорвалось, а вот генеральско–офицерская кучка не поспела за ним и попала под очень сильный пулеметный огонь, который велся из здания министерства финансов.
Часа в три ночи 2 мая Борман с несколькими спутниками двинулись в сторону Цигель–штрассе, ну а Бауэр, посчитав нереальным пробиваться в этом направлении, решил попытаться добраться до железнодорожного узла. И он с попутчиками все–таки проскочил к вокзалу, но был там тяжело ранен и пленен советскими воинами.
Страдалец Ганс
...Следователь Виноградов продолжал допрашивать Бауэра. Наконец спросил:
— Вы желаете чем–либо дополнить свои показания?
— Если моя деятельность при Гитлере по советским законам является наказуемой, то хотел бы просить принять во внимание, — прямо–таки взмолился Бауэр, — что я уже три года и семь месяцев просидел в тюрьме, страдая морально и физически.
Вот вам и несгибаемый нацист с золотым партийным значком, двумя железными крестами и медалью за храбрость!
Как водится, в уголовном деле появилась и ставшая для следствия «информацией к размышлению» характеристика на пленного, содержавшегося в лаготделении № 2 пенитенциарного «Заведения–388»:
«Бауэр Ганс в лагере содержался с декабря 1949 года. За это время проявил себя с отрицательной стороны. Общался большей частью с реакционно настроенными военнопленными, бывшими членами СС и СА, награжденными германским нацистским командованием. В беседах с военнопленными и через свое окружение проводит фашистскую пропаганду среди них...
Касаясь будущего Германии, говорит, что ей нужно идти по своему пути, а не с демократическими странами. С 23 февраля по день убытия из лагеря, с целью протеста против содержания его в плену, неоднократно объявлял частичную голодовку, отказываясь принимать завтрак и ужин. Среди военнопленных говорил, что многим нужно поступать так же — тогда скорей отправят на родину. Следуя его примеру, некоторые военнопленные также отказывались от приема пищи... На все политические мероприятия, проводимые антифашистским комитетом, смотрел отрицательно и никакого участия в них не принимал».
Эту характеристику скрепили своими подписями подполковник Кабанов, являвшийся начальником управления ЛВП, и два его заместителя. 10 апреля 1950 года помощник военного прокурора Московской области майор юстиции Бадрак предъявил Бауэру соответствующую следственную «фабулу обвинения».
Свидетели обвинения
Понятно, следствие не преминуло основательно заполнить в уголовном деле свидетельскую нишу. Капитану Губанову, старшему оперуполномоченному оперотдела управления лагеря, довелось «потрясти» обер–лейтенанта Герхарда Пауля Берна. Тот, армейский тыловик, сообщил на допросе, что Бауэр «ведет себя среди военнопленных, как генерал, и его военнопленные уважают», а также и то, что он «проявляет большое недовольство по вопросу задержания его от репатриации». И присовокупил: в середине февраля 1950 года Бауэр ему говорил, что «работа Военного трибунала по привлечению военнопленных к уголовной ответственности с 27 декабря 1949 года прекратилась, потому что с Запада подул свежий ветер».
Вездесущий следователь Виноградов «достал» еще двоих свидетелей. Бывший солдат Левек, занимавшийся в мирное время фермерским трудом, тоже был категоричен в оценке Бауэра: «Это старый убежденный нацист и преданнейший слуга Гитлера... 30 марта 1950 года после просмотра первой серии кинофильма «Падение Берлина» Бауэр заявил, что Гитлер внешне похож, однако он никогда не был таким истериком, как его показывают. Геббельс и Геринг вообще показаны в картине лишь для смеха. Они никогда не были такими на самом деле». А по свидетельству бывшего ефрейтора Элерта, Бауэр напрочь отрицал и то, что «германская армия чинила зверства и злодеяния», называя такие обвинения «сплошной ложью».
Арестанту грозила суровая кара.
Трибунал
Через месяц под председательством генерал–майора юстиции Горячева состоялось подготовительное заседание Военного трибунала Московского округа. Докладчик — а им был майор Бадрак — признал, что «иных доказательств вины обвиняемого Бауэра, кроме его личных показаний, в деле не имеется». Посовещавшись, члены трибунала пришли к мнению, что и этого достаточно: с такими прожженными нацистами, как Бауэр, разговор должен быть коротким!
Закрытое судебное заседание Военного трибунала войск МВД Московского округа было назначено на 31 мая 1950 года. К десяти часам из «Бутырки» в казенный дом № 43 на улице Кирова доставили подсудимого.
Процедурное разбирательство дела № 3918 началось через 45 минут. После оглашения обвинительного заключения подсудимый стал оспаривать некоторые его пункты, в том числе и те, где речь шла о личном участии Бауэра как «в подготовке войны против Советского Союза», так и «в насаждении нового порядка на оккупированной советской территории». Вместе с тем обвиняемый снова не отрицал, что по воздуху доставлял Гитлера в Италию, где он в специально оборудованном самолетном салоне о чем–то договаривался с Муссолини. А также выполнял с фюрером перелеты по оккупированной советской территории, когда там положение немцев заметно осложнялось. Пока Гитлер прорабатывал того или иного командующего группировки, шеф–пилот, по его словам, находился на аэродроме у самолета.
Приговор
И это говорил нацист, который даже на закрытом суде не удержался от всяческого нахваливания «незабвенного фюрера». Упомянув же о книге «Моя борьба» («Майн кампф»), Бауэр высказался в том смысле, что разделяет все ее постулаты за исключением «восточного вопроса». Не знал–де, что понятие «захват Востока» означает не что иное, как оккупацию СССР. А еще, мол, он готов быть полезным Советскому Союзу, оказывая «свою высокопрофессиональную помощь» в обучении наших летных кадров.
Когда председательствующий объявил судебное следствие законченным и предоставил подсудимому последнее слово, Бауэр не отказался от возможности «подискутировать» еще разок:
— Я хочу сказать, что не являюсь преступником, так как ничего преступного не совершал. Не служил в полиции. Был летчиком и добросовестно выполнял свои обязанности. У меня в Германии — жена и дети. Прошу меня оправдать и отправить в Германию...
С полчаса пробыв в совещательной комнате, председательствующий и двое членов Военного трибунала — полковник милиции Луковкин и подполковник Захаров — возвратились в «зал возмездия». И прозвучал приговор: на основании статьи 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года приговорить подсудимого к заключению в исправительно–трудовых лагерях сроком на 25 лет.
***
Из Бутырской тюрьмы 14 июля 1950 года поступила расписка в том, что заключенному Бауэру объявлено о вступлении приговора в законную силу, однако он отказался поставить подпись на этом уведомлении.
Последний лист дела № 3918 — коротенькая справка. Из нее явствует: на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1955–го Бауэр 8 октября того же года был досрочно освобожден из мест заключения и репатриирован на родину, в ФРГ.
Шеф–пилоту фюрера повезло: он пережил все — взлет, падение, жесткую посадку — и закончил свою войну мягким приземлением в родных пенатах.
Справедливо ли это? Время рассудит...
P.S. Вернувшись из советского плена, Ганс Бауэр сразу же стал объектом пристального внимания различных западных спецслужб: предполагалось, что в апрельские дни 1945 года он мог иметь отношение ко многим бесследно исчезнувшим произведениям искусства. Впрочем, никакого признания от Бауэра добиться не удалось, и в 1958 году он удалился на покой — засел писать мемуары со скандальным названием «Гитлер на моей стороне». Видимо, советский плен так ничему и не научил гитлеровского пилота... Скончался Ганс Бауэр в Мюнхене в 1993 году.
Александр Тарасов.
