Узнав о цели моего визита, Татьяна Павлова (фамилия по просьбе пострадавшей изменена) сказала, как отрезала:
— Я не хочу вспоминать тот самый страшный в моей жизни день.
— Договорились, — соглашаюсь я.
— Я столько усилий трачу на то, чтобы вместе с психологом стереть эту ужасную картинку из памяти, но удается это с большим трудом. Тяжелые видения, как наваждение, преследуют меня, — признается молодая женщина. — Все глубоко врезалось в память. Я же была в сознании и видела весь этот ужас, он до сих пор стоит у меня перед глазами. А так хочется забыть его!..
Глаза женщины темнеют...
Потом она снова начинает говорить:
— Теперь мне кажется, что в любом транспорте заложено взрывное устройство. Иногда думаю, как буду из больницы возвращаться домой. Пытаюсь победить свои страхи, но они почему-то держат меня крепко...
Страшный день
В тот день Таня возвращалась с работы домой — она работала бухгалтером в столовой Белорусской железной дороги. Привычно спустилась в метро — спешила забрать из детсада дочку. А потом прогремел взрыв...
— Вначале я подумала, что авария произошла с поездом, — все-таки решается рассказать о том страшном дне Татьяна. — Заметив, что окна электрички стали разлетаться на мелкие осколки, я интуитивно прикрыла глаза рукой. Она и пострадала очень серьезно. Спасибо незнакомому мужчине, который перетянул мне своим ремнем эту руку — кровотечение было очень сильное, рука висела, как говорят, на ниточке. Если бы не участие этого человека, я, возможно, погибла бы из-за большой потери крови.
Взрывная волна уложила молодую женщину на перрон. Открыв глаза, Таня увидела рассыпанные по полу гайки, болтики и винтики. А переведя взгляд, заметила столб огня и дыма. Даже успела подумать: “Господи, хотя бы не рвануло еще раз...”
Подняться самостоятельно женщина уже не смогла. И не только из-за болевого шока. Взрывной волной ей раздробило обе голени — врачи собирали их буквально по клочкам, а после “заковали” в аппараты Елизарьева. Нижняя часть туловища также была иссечена осколками стекла, железа и гайками.
— Я видела, как по станции бегали и кричали люди, помогали пострадавшим, — продолжает Татьяна. — Даже те, кто мог делать это только на одной ноге, поддерживали более тяжелых. Уже прошло пять месяцев, а я не перестаю задавать себе один и тот же вопрос: почему все это произошло в мирное время? Кому понадобилось убить и искалечить столько людей? У нас ведь нет войны. Но иногда мне даже кажется, что я побывала на войне...
Таня говорит, что ее одну из последних выносили из метро, она надышалась гарью, поэтому, после того как была доставлена в больницу скорой медицинской помощи, ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Об этом теперь напоминает “звездочка” в области гортани на шее.
“Я не переставала думать о дочери”
Таня была в больнице, а мама, ничего не знавшая о случившемся, ждала ее и внучку дома. Поскольку в тот вечер они задерживались, даже подумала: коль погода такая хорошая, значит, еще гуляют. Но чуть позже позвонили коллеги Тани и поинтересовались, где она. Потом внучку привела домой из детского сада воспитательница...
Голос Татьяны вдруг сорвался. Женщина глубоко вздохнула, быстро осушила глаза и не позволила себе расплакаться.
— Сколько я была в сознании, ни на минуту не переставала думать о своем ребенке, — признается. — Это и теперь держит меня в жизни. Я пришла в себя в реанимации лишь на четвертые сутки. Боли как таковой не было, потому что мне кололи болеутоляющие препараты. На ногах уже были установлены аппараты Елизарьева. В какой день мне поставили еще один — на руку, я даже не помню.
Тогда Таня увидела маму с почерневшим от горя лицом. Мама держалась изо всех сил, чтобы не расплакаться. А Таня, встретившись с самым дорогим человеком на свете глазами, увидела в них столько муки, тревоги и боли, что попросила, чтобы ей дали бумагу и ручку. Дочери так хотелось поддержать мать! Таня начала что-то писать, но буквы никак не выстраивались в строчку — все сливалось воедино. Да и правая рука ослабела так, что не могла четко написать все, о чем так хотелось сказать Татьяне.
Спустя несколько месяцев после трагедии в метро Таня впервые встала на ноги в 3-й клинике. Процесс этот был длительный и болезненный. Первые ее шаги были очень неуверенные. Рядом, как всегда, находились врачи и родные. А еще Татьяне помогала Марина Шубич — та самая девушка, пострадавшая после взрыва в метро, о которой уже рассказывала “Народная газета”.
Всем врачам — огромное спасибо!
За это время Тане пришлось сменить несколько лечебных учреждений. И отовсюду она уезжала с разбитым сердцем — не хотелось расставаться с теми, кто к ней был так добр и внимателен. Вначале молодая женщина лечилась в больнице скорой медицинской помощи, потом в 3-й клинике, в городском центре остиомиелитов, где она провела три месяца.
— Здесь работают такие замечательные врачи! — не скрывает восхищения Татьяна. — Никогда не забуду, сколько заботы мне было оказано заведующим центром Михаилом Зайцевым. Хочу и в дальнейшем консультироваться у этого доктора от Бога. Я благодарна также хирургам Ивану Долгалевичу, Александру Федорашко и Сергею Рощину. Для меня все они стали родными.
Как разгадать знаки судьбы?
— А в тот злополучный день вы чувствовали, что что-то должно случиться? — спрашиваю у Татьяны.
— Нет, конечно, — окунается она в воспоминания. — День был прекрасный. Погода — тоже. У меня было какое-то игривое настроение. Весна все-таки! Кругом столько красивых людей. Все спешат, улыбаются. Я спустилась в метро в надежде быстрее увидеть свою дочь. А тут... Знаете, после всего случившегося я наконец-то поняла смысл снов, которые преследовали меня на протяжении всей взрослой жизни. В них я постоянно видела метро, которого очень боялась. Снилось, будто я лечу под поезд, или не могу удержаться за поручни эскалатора, или оказываюсь на платформе, падаю, и меня уносит порывами сильного ветра. Тогда я не могла предположить, почему именно такие сны приходят ко мне с завидным постоянством. После взрыва все, как говорят, связалось. Это были знаки судьбы, которые я не смогла разгадать. Кто же мог знать, что в спокойной Беларуси произойдет теракт?! Тот день изменил мою жизнь. В физическом и психологическом плане. Я понимаю, что левая рука никогда уже не станет полноценной. Да и с ногами еще немало проблем. Врачи говорят, что после таких травм придется восстанавливаться долго. Но мне нужно быть сильной, быстрее поправиться и выйти на работу, воспитывать дочь. Кстати, моей Дианке исполнилось уже пять лет. Без меня. В ее день рождения мне сделали очередную операцию...
Со своей семьей Татьяна каждый день общается по телефону. Чаще всего, конечно, с дочерью, которая не устает щебетать в трубку: “Мамочка, приезжай скорее, я тебя всю зацелую”. Когда они встречаются, их не разлить водой. Дочка утыкается теплым носиком в шею мамы и рассказывает свои девчоночьи секреты.
Кстати, за время, что Татьяна провела в больницах Минска, к ней приходило столько друзей, коллег по работе, одноклассников и знакомых, что всех не пересчитать. Она им всем очень благодарна.
— Таня, это правда, что несчастья меняют приоритеты в жизни любого человека? — задаю еще один вопрос своей собеседнице.
— Правда, — отвечает она. — Мой главный вывод — нужно радоваться каждому дню. Еще я поняла, что необходимо быть терпимее друг к другу, а все, что тебе дано в жизни, принимать как должное. Я вот иногда думаю, возможно, все, что произошло со мной, не случайно? — вопрошает Татьяна.
Шаги к новой жизни
Сейчас Таню возвращают к жизни в Республиканской клинической больнице медицинской реабилитации в Аксаковщине. Она уже без особого труда управляет инвалидной коляской, которой ее обеспечило государство. Но главное — принимает процедуры. Практически с утра до вечера. Кто-то, возможно, и зароптал бы от их количества, но только не Таня. Она считает, что каждая из них приближает ее к восстановлению. И тогда она снова сможет ходить на работу, воспитывать свою дочь — жить, как все.
— Я часто думаю: смогу ли снова спуститься в метро и доехать до своей станции? Признаюсь честно, не знаю, — искренне замечает женщина. — А вот пешком добираться до дома — это мне нравится больше. Я надеюсь, что меня выпишут в эту пятницу. Приеду домой и, наверное, буду целовать стены, так соскучилась...
