«Десять лет я жила будто на пороховой бочке. Меня не покидало ощущение, что мой любимый Эдик исчез, а рядом со мной его клон», – признается Элеонора Филина, жена писателя Эдуарда Успенского, соведущая программы «В нашу гавань заходили корабли».
-«Лера, привет!» – голос мужа звучит бодро. «Здравствуйте, Эдуард Николаевич...» – «Я врезал новый замок в квартире на Кутузовском. Там ты теперь больше не появишься. Ну пока!» Стою в оцепенении. Как он может так поступать?! Как быть, если теперь в московскую квартиру нам с сыном вход заказан? Ну сколько можно издеваться? Там рядом находится школа-экстернат, где учится Влад. Значит, теперь придется по пробкам мотаться туда из Переделкино, где с высшего соизволения Эдуарда Николаевича нам дозволено находиться. Что ж, зная его характер, этого стоило ожидать.
Да, я сама наконец решила уйти от него, осознав, что наш брак – ошибка. Но ведь можно разойтись цивилизованно, а не так, передавая через знакомых: «Скажи ей, что может жить в доме в Переделкино, а на остальное пусть не зарится». И это при том, что все, что я зарабатывала, вкладывала в совместный быт, в квартиру, в дом в Троицке, где теперь на 1200 кв. м в одиночестве живет мой муж. Успенский не хочет развода. А выдвигаемые им условия совместного существования неприемлемы для меня: «Твой младший сын не должен попадаться мне на глаза. Хотя может поселиться там же в другом крыле дома». Бедному Владу – ему не исполнилось еще и шестнадцати – за долгие годы, проведенные рядом с одним из самых популярных детских писателей современности, и так пришлось пережить много унижений.
С «папой» Чебурашки Эдуардом Успенским мы познакомились ровно 20 лет назад. В то время он был очень увлечен программой «В нашу гавань заходили корабли», которую сам же и придумал. Но редактор «Гавани» неожиданно уволилась. Успенский начал по знакомым искать нового редактора. Ему порекомендовали меня, 29-летнюю энтузиастку. В то время я на «Добром утре» работала и секретарем, и администратором, и начинающим интервьюером.
... Вскоре работа в «Гавани» очень сблизила меня с автором. В то время мы оба были несвободны, поэтому у меня и в помыслах не было флиртовать с ним.
Тем временем мой первый брак трещал по швам. Держал только ребенок – десятилетний Денис. Эдуард расспрашивал про мою семейную жизнь, и я не скрывала проблем. Надо отдать ему должное: мои исповеди он слушал очень внимательно, давал советы. Я шла к нему с открытым сердцем... Мудрый, добрый, остроумный – с каждым днем я очаровывалась им все больше. По отношению ко мне Успенский вел себя осторожно, вольностей не позволял. Зато очень заботился: «Ты поддержала меня в трудную минуту, отлично справляешься с работой, а ценных сотрудников надо поощрять, поэтому свой гонорар за программу я буду отдавать тебе. У меня деньги и так есть». Я начала было отнекиваться, но потом согласилась: средств катастрофически не хватало, а работала я как вол. Признаюсь, этот джентльменский поступок меня растрогал.
Эдуард часто подвозил меня домой. Агитировал пойти на курсы водителей. Вместе с мужем мы их окончили, но когда купили машину, мне на ней ездить никто не дал. Узнав об этом, Успенский сообщил, что приятель пригнал для его зятя из Финляндии старенькую «тойоту». Но парню машина не приглянулась. «Возьми ты», – предложил. «Да у меня денег таких нет». – «Я заплачу, а ты мне вернешь, когда сможешь. И меня здорово выручишь, а то перед другом неудобно». Долг я отдавала мизерными суммами и очень долго.
Успенский окружил меня невероятной заботой. Но из-за большой разницы в возрасте я сразу не поняла, что это он так за мной ухаживает!
Да, я не мягкий человек, и что?
На развод с первым мужем я решилась, когда у нас уже было двое детей. Младшему сыну, Владику, исполнилось пять, а Денису – 19 лет.
Моя подруга организовала брачное агентство. И предложила мне: «Давай выдадим тебя замуж за француза?» Я согласилась: мол, ищи жениха! Как-то проговорилась об этом Эдуарду. Он воскликнул: «А как же я?» Отвечаю: «У тебя семья, дети. А роль любовницы не по мне». Вдруг он говорит: «Лер, я люблю тебя. Но я, дворовый неотесанный подросток (до сих пор себя им ощущаю), даже не мечтал заполучить в жены такую необыкновенную во всех смыслах женщину, как ты! Даже боялся тебе об этом говорить. Но раз так дело обернулось... Давай жить вместе». Я согласилась. Не опасалась я уже и нашей с Успенским разницы в возрасте. Мне было 39, ему 65. Злые языки обвиняли меня в корысти. Ничего подобного! Видит Бог, что если бы у Эдуарда на тот момент за душой гроша ломаного не было, я все равно вышла бы за него. Потому что любила всем сердцем, а еще очень хотела, чтобы у сына, шестилетнего Владика, появился друг, пример настоящего мужчины.
В общем, после нашего объяснения Эдик решил развестись с женой. Мы долго обсуждали, как правильно и деликатно преподнести информацию их десятилетним дочкам. Очень жаль, что разойтись по-хорошему у Эдуарда и Елены не получилось. Супруга запретила Успенскому общаться с детьми. В ответ Эд поступил, на мой взгляд, очень жестко. Разозлившись, начал слать ей письма с угрозами, обещал отсудить детей и пересмотреть дарственную на дом. Он практически прекратил содержание дочерей.
Мне бы принять это к сведению, но я была уверена, что по отношению ко мне он всегда будет благороден. Ведь меня он по-настоящему любит, каждый день про это говорит. Признаюсь, я очень удивилась тому, что Успенский, приоткрывшись с другой стороны, оказался таким беспощадным и категоричным по отношению к матери своих детей. Когда однажды ему об этом сказала, он засмеялся: «Да, я не мягкий человек, и что? Зато при советской власти от моей руки пострадали десятки нечистых на руку чиновников. А Елене Борисовне я войну объявил, потому что только таким образом смогу выторговать себе право видеться с дочками».
Наша с ним совместная жизнь началась с сюрпризов. До этого я и не предполагала, что Эдуард Николаевич уже с утра мог быть злым и раздраженным. Не упрекала, а объясняла себе: наверное, ему снились дочки, он страдает. Десять лет я знала другого Успенского и верила, что скоро все встанет на свои места, а пока я должна находиться рядом. Тем временем мой собственный сын пошел в первый класс и жил у бабушки. Ему тоже требовалось мое внимание. Я чувствовала себя страшно виноватой перед обоими. Если долго не бывала у Влада, сын звонил и плакал. Стоило мне уехать к Владику, Эдуард взрывался: «Ребенок в порядке, а вот я выброшен на помойку!» Когда Влад окончил первый класс, я решила, что пора познакомить двух моих любимых мужчин.
Приехали к Владику, я представила: «Это Эдуард Николаевич, он будет жить с нами». Сын кивает и молчит. Их отношения не заладились сразу. Я бы даже сказала не так – с самого начала Эдуард Николаевич возненавидел моего младшего сына. Владька ласковым ребенком рос, то и дело подбегал к нему, заговаривал, обнимал. А Эдуард отстранялся, даже руки за спину прятал, чтобы только не коснуться ребенка.
Эдуард воспитывал мальчика, как ему казалось, по-мужски. Например, запретил мне появляться у сына после отбоя. А до этого у нас с Владюшей была традиция – каждый вечер мы ложились вместе и обсуждали прошедший день. «Ты развиваешь в парне эдипов комплекс! Свет погасила – и уходи». Но Владька боялся спать в темноте, дом еще был незнаком, тем более что его комната располагалась на втором этаже, а наша – на третьем. Несколько раз он приходил к нам, но натыкался на крик Эдуарда: «Быстро к себе!» Недавно сын мне признался: «Как же мне было страшно спать одному! Я боялся темноты, поэтому шел и ложился клубочком под вашей дверью, рядом с тобой мне становилось спокойнее». В постель он уходил уже под утро, когда замерзал...
Интересным способом Эд приучал Влада к домашним обязанностям. Орал командным голосом: «Быстро пошел мыть посуду! А то п...лей навешаю!» Так мой сын познакомился с матом... Да, ребенок должен помогать, убираться, но зачем его унижать?! Когда я вступалась, неслось раздраженное: «Ты ведешь себя как глупая курица! Я его кормлю – и он тоже должен работать. И нечего с ним миндальничать – не девчонка».
Как-то полетели с ним в отпуск, а ребенок с бабушкой отправился на дачу. За две недели мы с Владом страшно соскучились друг по другу, и, позвонив ему, я пообещала, что как только прилечу в Москву, сразу навещу. Предвидя негативную реакцию мужа, провела разведку боем: «Эд, мы вернемся, и на следующий день я поеду к Владу». – «Да, конечно». Прилетаем, вечером я напоминаю про запланированную поездку, снова слышу: «Хорошо». А рано утром, стоило мне сесть в машину, как появился заспанный Эдуард Николаевич: «Куда собралась? У тебя есть муж, в первую очередь ты должна его накормить, а не лететь по первому требованию сына. Портишь его, тряпку растишь».
Как же мне стало горько! Заплакала... Эда мои слезы взбесили: «Что за рыдания?! Уедешь сейчас – домой можешь не возвращаться».
Я, психолог по образованию, понимала, откуда у его агрессивности растут ноги. Успенского с десяти лет воспитывал отчим, который его нещадно лупил. А мама из троих сыновей в нелюбимые и гонимые выбрала именно Эдика. Вот он и вырос таким жестокосердным, равнодушным к боли других. Все это я объясняла маленькому Владику, и он даже жалел Эдуарда Николаевича.
Десять лет я жила будто на пороховой бочке. Успокоительные таблетки пила горстями, угодила в больницу с нервным срывом. С каждым годом мои чувства к мужу уменьшались. Я не раз говорила ему: «Эд, очнись, остановись! Ни одна нормальная женщина не будет бесконечно терпеть такое грубое отношение к ее ребенку». Но он, человек невероятно в себе уверенный, не придавал моим словам никакого значения.
Прежней Леры больше нет
– Я уже давно жила с ощущением, что мой любимый Эдик исчез десять лет назад, а я живу с его клоном. От Эдуарда Николаевича я уходила несколько раз. Сейчас он грозится вышвырнуть меня из программы.
Последний раз мы виделись недавно, на записи очередного выпуска «Гавани». Мы профессионалы, поэтому в кадре общались, как всегда, непринужденно.
Сейчас Успенский угрожает мне так же, как когда-то и бывшей жене. Бравирует связями, возможностями. Некоторые знакомые, кто уже в курсе предстоящего развода, говорят мне: «Ты что, Лер? Не связывайся. Ты же знаешь, какой он боец». Но как не связываться, когда Эдуард хочет отнять у меня буквально все: жилище, работу? Недавно я его предупредила, что если не прекратит издеваться, обращусь в СМИ. Думала, забота об имидже веселого детского писателя остановит его беспредел. В ответ он расхохотался: «Да кто тебе поверит?! Только попробуй вякнуть – размажу». Наш конфликт продолжается уже полгода. Мы с сыном съехали из нашего дома под Троицком. Владу в 11-м классе (!) пришлось перейти в экстернат, поэтому я и попросила Успенского дать нам возможность три дня в неделю жить в Москве. И тут он врезает новые замки. Угрозы по-прежнему передаются через моих друзей. Запугивает, что если я буду себя «плохо вести», мне станет только хуже.
Жаль, ведь хорошее и светлое в наших отношениях тоже было. Но сейчас об этом как-то не вспоминается.
Сейчас хочу только одного – спокойствия. Меня борьба не радует, но приходится защищаться. Прежней Леры больше нет, как и нет больше моей безумной любви к талантливому, но очень жестокому человеку...
Алла ЗАНИМОНЕЦ, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»), Фото Андрея ЭРШТРЕМА, из личного архива Элеоноры Филиной
