Бейсбольный матч между японскими профессиональными командами «Токио Якулт Сваллоуз» и «Хиросима Тойо Корп», сыгранный в 1978 году, так бы и остался интересен только любителям спорта, если бы на нем среди тысяч зрителей не оказалось еще одного. Его звали Харуки Мураками, он держал бар в японской столице и из любопытства захаживал на бейсбол. Когда американский легионер токийского клуба Дэйв Хилтон взял базу, на Мураками будто бы снизошло озарение. Он понял, что может написать роман, и прямо со стадиона отправился делать это. Он писал чернильной ручкой на простой бумаге, и в итоге мы знаем, что у Мураками вышло бесподобно. «Слушай песню ветра» — так назвал родившийся писатель свою первую вещь. Послушаем?
«Ложь и молчание — два тяжких греха, которые особенно буйно разрослись в современном человеческом обществе. Мы действительно много лжем — или молчим. Но, с другой стороны, если бы мы круглый год говорили — причем только правду и ничего, кроме правды, — то, как знать, может, правда и потеряла бы всю свою ценность...»
Сегодня в календаре 26 апреля, и трудно найти день лучше, чтобы поговорить, как порой нелегко пробивалась правда к советским читателям. 26 апреля фашисты стерли с лица земли испанский город Герника, Танганьика и Занзибар объединились в Танзанию, 26 апреля появился в продаже первый диск «Роллинг стоунз», а сборная Андорры одержала первую победу в своей истории (над Беларусью), но все эти события нас сегодня практически не интересуют. Не интересуют просто потому, что 26 апреля с разбежкой в 20 лет на территории СССР произошли трагедии, о которых сперва молчали, потом говорили шепотом, а когда появлялась возможность высказаться в полный голос, вдруг начинались спекуляции и снова шепот.
Ташкент и Чернобыль. Какие же они разные и как же много между ними общего!
Ташкентское землетрясение произошло в 5 часов 23 минуты утра 26 апреля 1966 года. Центральная часть города была практически полностью разрушена. Без крова остались свыше 300 тысяч человек. Погибших 26 апреля в Ташкенте, правда, было всего восемь человек, но это объяснялось скорее преобладанием вертикальных (а не горизонтальных) сейсмических колебаний, а отнюдь не заботой партии. Вот только если бы историки читали исключительно советские газеты, они могли бы сделать прямо противоположный вывод.
«В столице Узбекистана спокойно. Город с миллионным населением живет нормальной, размеренной жизнью, как и накануне, до землетрясения. Работают предприятия и учреждения, действуют городской транспорт и связь. Как всегда, оживленно на улицах... Быстро, четко и спокойно ликвидируются последствия землетрясения. С самого утра тысячи людей — рабочие, служащие, руководители предприятий и учреждений предложили свои услуги. Были созданы десятки бригад, которые отправились в обход пострадавших кварталов и на местах оказывали помощь... Многие лишившиеся крова уже получили новые квартиры» («Ташкент после землетрясения», 27.04.1966).
Насчет квартир корреспондент явно завирает, но что поделать, если в день землетрясения в Ташкент прибыли Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И.Брежнев и Председатель Совета Министров СССР А.Н.Косыгин? Они лично побывали в разных уголках города, а потом еще и отметились на торжественном закрытии декады белорусской литературы и искусства в Узбекистане.
«Завершает свое праздничное шествие декада белорусской литературы и искусства в Узбекистане. В нарядно убранный зал театра оперы и балета имени Алишера Навои пришли рабочие и колхозники, деятели культуры, представители общественности Ташкента... На трибуне секретарь ЦК Компартии Белоруссии С.А.Пилотович: «Сегодня на рассвете раскаты землетрясения разбудили жителей Ташкента. Нам, новичкам в этом деле, запечатлелось мужество и спокойствие ташкентцев, умеющих владеть собой в такие грозные минуты... Мы от всей души по поручению ЦК Компартии Белоруссии и правительства БССР выражаем всем пострадавшим свое сочувствие и готовность вместе с вами делать все, что требуется в такой обстановке... Позвольте и нам, белорусам, поблагодарить руководителей партии и правительства за экстренное прибытие к братскому узбекскому народу в связи со стихийным бедствием» («Вечная, нерушимая», 27.04.1966).
26 апреля 1966 года в Ташкенте еще и играли в футбол. Но этот факт важен истории не просто в контексте поражения минского «Динамо» от «Пахтакора», а еще и потому, что футбольный след отчетливо виден и в истории, произошедшей спустя 20 лет после землетрясения. 27 апреля 1986 года зрители, заполнившие стотысячник в Киеве, рукоплескали победе своего «Динамо» над московским «Спартаком». По Киеву уже ползли разговоры о неведомой беде, произошедшей в Чернобыле, но власти и не думали отменять ни первомайскую демонстрацию, ни велогонку мира. Всю правду о произошедшем возле своих домов киевские динамовцы узнали только 2 мая в Лионе, накануне финального матча Кубка кубков...
К Первомаю 1986 года в Киеве, Гомеле, Минске все знали только скупую информацию ТАСС: «На Чернобыльской атомной электростанции произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение. Принимаются меры с целью устранения последствий инцидента. Пострадавшим оказана необходимая помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». Уже был эвакуирован город Припять, люди сообщали друг дружке о 10, а потом и 30–километровой зоне отселения вокруг станции, но газеты могли рассказать, как спасали Данаю («Отсыревшие краски закрепили исконно русским уникальным реставрационным средством — осетровым клеем. А затем приступили уже непосредственно к восстановлению повреждений. Их было много, слишком много для одной картины...» («Как спасали Данаю», 27.04.1986), но о вещах более важных продолжали писать так, как сообщал официозный ТАСС.
«2 мая член Политбюро ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Н.И.Рыжков и член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС Е.К.Лигачев посетили район Чернобыльской АЭС. Они ознакомились с обстановкой в районе атомной станции, рассмотрели с участием правительственной комиссии, руководителей ЦК Компартии Украины и правительства Украинской ССР, партийных и советских органов Киевской области и г. Чернобыля меры, принимаемые для ликвидации очага аварии на четвертом энергоблоке АЭС, нормализации обстановки в прилегающем районе, оказания местному населению помощи» («Посещение района Чернобыльской атомной станции», 4.05.1986).
«ТАСС уполномочен сообщить, что Советское правительство выражает искреннюю признательность всем, кто высказал свое сочувствие, достойное понимание происшедшего и предложил содействие и помощь... Приходится сожалеть, однако, что на этом широком фоне сочувствия и понимания определенными кругами предпринимаются попытки использовать случившееся в неблаговидных политических целях. В пропагандистский оборот запущены слухи, измышления, идущие вразрез с элементарными нравственными нормами. Например, муссируются небылицы о тысячах погибших, о панике среди населения и т.п. Подобным заняты в основном те, кто не приемлет духа доверия и разрядки, для кого привычным делом является разжигание вражды между народами. Каждому нормальному человеку понятно, что злорадство на беде — занятие непристойное» («Сообщение ТАСС», 6.05.1986).
...Благодаря помощи всего СССР Ташкент уже через несколько лет после землетрясения превратился в современный город, который и сегодня потрясает своей красотой. О событиях 1966 года напоминает один монумент «Мужество». Долгие годы к этому мраморному постаменту новобрачные возлагали цветы, однако годы независимости внесли изменения даже в этот святой ритуал. Президент Каримов однажды предложил молодоженам возлагать цветы к сооруженной по его личному указанию «Арке доброты», и теперь дорога в Ташкенте к былой дружбе народов покрылась изрядной долей пыли.
Чернобыль сперва разделил людей, потом политиков, потом государства. И сегодня беду, вырвавшуюся из четвертого реактора атомной станции 26 апреля 1986 года в 1 час 24 минуты, большинство из нас носит хоть и у сердца, но отдельно от друзей, коллег по работе, соседей. Время нынче такое, что многим нет дела до душевного братства.
Ну а правда? Мураками уже успел ответить на этот вопрос: «Говорить откровенно» — еще не означает «говорить правду». Откровенность и Правда — все равно что нос и корма судна, выплывающего из тумана. Вначале появляется Откровенность, и лишь в последнюю очередь глазам открывается Правда. Временной интервал между этими двумя моментами прямо пропорционален размерам судна. Большому выплыть сложнее. Иногда это получается уже после того, как закончилась жизнь наблюдающего».
