Здравствуй, оружие?

Американский президент Гарри Трумэн — тот самый, при котором на Хиросиму и Нагасаки были сброшены ядерные бомбы «Малыш» и «Толстяк», — тем не менее очень критично относился к роли военных в политике. «Если в нашей Конституции есть один основной элемент, то это гражданский контроль над армией». Говоря о генерале Дугласе Макартуре, немало повоевавшем с японцами, Трумэн был безапелляционен: «Я выгнал его со службы потому, что он не проявлял уважения к власти, а вовсе не потому, что он тупой сукин сын, хотя это и правда...» Но, несмотря на то что министр обороны Соединенных Штатов — это всегда гражданское лицо, люди в погонах — что при Трумэне, что при нынешней администрации — продолжают или, по крайней мере, стремятся оказывать влияние на формирование в первую очередь внешнеполитического курса страны. Американское военное руководство впервые официально заявило о ненужности Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ–1).

СНВ–1 был подписан Михаилом Горбачевым и Джорджем Бушем–старшим на самом излете «холодной войны», в 1991 году. СССР и США обязались сократить количество межконтинентальных ракет и тяжелых стратегических бомбардировщиков, то есть тех видов вооружения, которыми супердержавы непосредственно угрожали друг другу. Ровно через десять лет после подписания документа государства–участники заявили о полном выполнении его условий. Срок действия одного из важнейших международных договоров в области разоружения истекает в 2009 году, и бравый американский генерал Джеймс Картрайт, фактически второй человек в объединенном комитете начальников штабов вооруженных сил США, призвал Белый дом и конгресс не продлевать его.

Аргументация, которую представил публике американский генералитет, по ловкости не уступает нашумевшему предложению Владимира Путина о совместном использовании РЛС Москвой и Вашингтоном. Как часто бывало в последние шесть лет американской внешней политики, на передний план выдвигается главная цель — борьба с международным терроризмом. Сразу после терактов 11 сентября была разработана концепция такой борьбы. Один из ее пунктов гласит: противник должен быть уничтожен не позднее чем через час после обнаружения цели. Удар может наноситься разными средствами, но генерал Картрайт уверен, что лучше всего подойдут размещенные на подлодках баллистические ракеты «Трайдент», оснащенные неядерными боеголовками (понятно, что в случае чего начинить их ядерными зарядами будет проще простого. «Все, что может быть использовано как оружие, будет использовано как оружие», — сказал бы поляк Станислав Лем...). Значит, количество «Трайдентов» нужно увеличить, рассуждает Картрайт. А раз они попадают под действие СНВ–1, то в мусорную корзину летит российско–американский договор.

Пока рано утверждать, что Белый дом возьмет на вооружение концепцию военных. Наоборот, до настоящего времени Вашингтон (по крайней мере, официально) выступал за дальнейшее сокращение стратегических наступательных вооружений. А недавно 30 конгрессменов призвали Джорджа Буша продлить срок действия договора СНВ–1. Однако общая тенденция оставляет мало поводов для оптимизма.

Когда произносишь словосочетание «холодная война», на язык сразу просится и другое — «гонка вооружений». Эти два понятия, казалось бы, совершенно неотделимы друг от друга. С другой стороны, все крупные дипломатические успехи того периода всемирной истории (успехи не одной стороны конфликта, а всего человечества) связаны с темой разоружения. Сегодня рушатся все столпы, на которых держался хрупкий баланс сил. Лихорадит режим нераспространения ядерного оружия — соответствующий договор (ДНЯО) ослаблен изъятиями. Договор по ПРО приказал долго жить, более того, Соединенные Штаты разворачивают новые базы в Восточной Европе. В ответ Россия накладывает мораторий на ДОВСЕ, ограничивающий распространение обычных вооружений. Теперь пришла очередь СНВ–1?

Конечно, сегодня приходится решать другие задачи, чтобы обеспечить безопасность страны, нежели это было в годы «холодной войны». Мировой терроризм, глобальное потепление, СПИД — все это относительно новые темы международной повестки дня. Но разве можно утверждать, что исчезли традиционные угрозы. Худой мир по–прежнему должен цениться выше доброй ссоры.