До недавнего времени об этой деревушке знали лишь единицы, а ведь однажды Ола уже могла стать памятником уничтоженным деревням: тогда выбор сделали в пользу Хатыни. Здесь же, в глухих лесах Светлогорщины, погибло в 12 раз больше людей. Озверевшие от близящегося поражения фашисты стреляли и жгли всех без разбора.
Народный проект
Начальник отдела идеологической работы, культуры и по делам молодежи Светлогорского райисполкома Алла Манькевич по дороге к мемориалу рассказывает: к его созданию шли очень долго:
— Место здесь было глухое и плохо доступное. За имеющимся захоронением мирных жителей и воинов ухаживало лесничество. Специально закрепленный человек приезжал сюда на лошади — иначе было не добраться.
В 2009 году лесники начали строить тут дорогу. Дошли до территории бывшей деревни, стали поднимать грунт — а там человеческие останки… Вызванные специалисты провели огромную работу, заложили 12 шурфов, стали поднимать обгоревшие кости, кирпич, горшки. Место это обозначили поклонным крестом. Неравнодушных жителей района, среди которых был писатель и поэт Изяслав Котляров, не оставляла идея: память погибших необходимо увековечить.
— Мы, конечно, были только за, но силами района создать такой мемориал было просто невозможно. Бывший начальник главного управления идеологической работы Ирина Довгало всячески поддержала местные начинания, идеей прониклись и тогдашний руководитель области Владимир Дворник, и нынешний председатель облисполкома Геннадий Соловей. Благодаря всем неравнодушным людям процесс сдвинулся с мертвой точки.
Тему создания мемориала озвучила во время встречи Президента со студентами и преподавателями медицинских вузов девушка из Светлогорска. Тогда проект получил поддержку на самом высоком уровне и стал по-настоящему народным. Свой вклад внесли многие предприятия, общественные организации, руководство и молодежь региона.
Работа была проделана масштабная: понадобилось много согласований, чтобы выделить земли, входящие в территорию заказника республиканского значения «Выдрица», под мемориал. Над концепцией трудились специалисты ОАО «Институт Гомельгражданпроект», а над воплощением — Гомельский ДСК.
Сворачиваем с трассы налево, Алла Манькевич замечает:
— Еще недавно эти четыре километра были обычной лесной дорогой, спасибо дорожным службам за то, что положили здесь асфальт. Теперь добраться до знакового места совсем просто.
Трагедия произошла 14 января 1944 года. Рано утром оккупанты окружили Олу. Тех, кто не мог самостоятельно передвигаться, расстреливали на месте. Остальных сгоняли в большой колхозный сарай на северо-западной окраине и по 30—40 человек выводили, запирали в домах, хозпостройках и поджигали.950 детей
Местные уверены: нигде так проникновенно не поют птицы, как в Оле. Удивительный оставленный ледниками рельеф, высокий берег реки, заповедные леса — жить здесь наверняка было сплошным удовольствием. Пока не пришла война…
Главный хранитель фондов Светлогорского историко-краеведческого музея Татьяна Климович встречает нас у центрального входа мемориала:
— Видите, здесь готовы плиты? Дело в том, что погибло почти две тысячи человек, а установлено только 300 фамилий. Работа будет продолжаться, и сюда мы постепенно будем наносить имена жертв Олы.
Мы проходим, будто по раскаленным углям, по вымощенной красной плиткой дороге.
— Так и шла деревенская улица. До войны в Оле было 168 жителей и 34 дома, на месте которых сейчас стилизованные калитки, изломанные, как судьбы живших здесь людей.
И сами скульптуры, и основания-пепелища — из бетона, но создатели сумели придать безликому материалу фактуру сгоревшего дерева. По пути проходим через три портала, на каждом цифры — количество жертв. 950 — это дети…
— Ола оказалась в прифронтовой зоне. Спасаясь от обстрелов, сюда пришли жители окрестных деревень из Светлогорского и Жлобинского районов. 1758 человек — цифра, которую установили после войны. Возможно, жертв было больше. Эту территорию освобождали бойцы 48-й армии, даже повидавших все воинов развернувшаяся картина поразила своей жестокостью. Бывший офицер Сергей Голицын, ставший после войны писателем, вспоминал: «Из одного подпола вытащили труп ребенка, лет шести… Уцелели ноги в холщовых онучах и новеньких лыковых лапоточках. Наверное, как мать прикрыла дитя своим телом, так оба и окончили свою жизнь».
Живой факел
Бетонные плиты с провалами в виде человеческих фигур — будто силуэты людей, навсегда оставшиеся здесь. 12 беззвучных колоколов — дань памяти жителям из соседних деревень, стремящихся найти в Оле спасение. Возле леса — бетонные прямоугольники: то ли парты, за которые никогда не сядут дети, то ли поминальные столы…
Эмоций добавляют камни-скульптуры в центральной композиции. Это еще одна заслуга Изяслава Котлярова. Их создали в прошлом году на организованном им тематическом пленэре скульпторы со всей страны:
— Вот слева скульптура «Вынужденное самосожжение» Михаила Ершова. Это отражение реальных событий того дня. Один из выживших в Оле Тарас Колеснев вспоминал, как от очередной группы отделилась женщина в фуфайке и большом клетчатом платке. Просила разрешения сгореть в своей хате. Это была Аксинья Курлович, жена бухгалтера колхоза. Под дружный хохот фашистов она повернулась и твердым шагом пошла к своему горящему дому. За ней — фашист с большим баллоном за спиной, на ходу опрыскивая ее бензином. На пороге женщина вспыхнула факелом и скрылась за дверью…
На скульптуре светлогорца Александра Камардина — маленькая растерянная девочка, защищающая свою куклу от пуль. Будто молит она врага: «Не стреляй!» В барельефе время остановилось, но если провести линию по следам от пуль на кукле, становится понятно: следующий выстрел попадет девочке в голову.
— Бытует ошибочное мнение, что Ола после войны не возродилась, но на самом деле попытка была. После войны сюда вернулись родственники погибших, жители соседних деревень. В 1948 году был отстроен 21 новый двор, начала работать школа. Но труднодоступная местность сыграла свою роль — в 60—70-х люди стали переселяться в строящийся Светлогорск и другие деревни. И Олы не стало окончательно.
На братской могиле венки и цветы, у креста — мягкие игрушки и конфеты для детей. Сюда приезжают многие. Люди разного возраста, из разных городов.
Галина Кузнецова с сестрой привезли сюда маленького правнука Андрюшу:
— Мы жили неподалеку в детстве, мама была участницей боевых действий. Родители рассказывали нам об Оле очень много, как только появился мемориал, мы приехали отдать дань тем, кто не смог пережить этот ужас. И сейчас мы хотим, чтобы наши дети передали память об Оле следующим поколениям.
valchenko@sb.by
