22 июня вся страна вспоминает одну из самых скорбных дат в своей истории — начало Великой Отечественной войны. Черным крылом она коснулась каждой белорусской семьи. Слишком много жертв было положено на алтарь Победы, а потому горько и обидно сегодня видеть, как множество наших недругов и всевозможных “ученых” пытаются переписать историю на свой лад. С одной стороны, это объясняется желанием на корню уничтожить все, что связано с советским периодом, стремлением полностью переформатировать послевоенное устройство. С другой стороны, в погоне за дешевой сенсацией и большими деньгами некоторые авторы готовы сочинить все что угодно. “НГ” попыталась развенчать самые распространенные и абсурдные мифы о начальном периоде войны.
Что говорила разведка
Сейчас в ходу разные версии насчет того, знали мы или нет конкретную дату начала войны и ее план. Приводится и такая цифра: за полторы недели до нападения вермахта советская разведка 47 раз предупреждала Кремль о готовящемся вторжении. Но там, дескать, не доверяли полученным данным.
На самом деле советская резидентура в Берлине действительно выяснила, что немецкое командование готовится к нападению на СССР, но ни названия плана “Барбаросса”, ни тем более его деталей и, самое главное, сроков предполагаемой атаки никто узнать не смог, говорит депутат Палаты представителей Национального собрания, кандидат исторических наук Марат Жилинский. Поступавшие сведения были крайне противоречивыми и просто тонули в море сплетен и на фоне мощной дезинформационной войны, которую Германия развернула против СССР. Шутка ли, только с 1 по 10 июня 1941 года пограничники задержали более ста вражеских лазутчиков и диверсантов. Да, границу переходили и сочувствующие перебежчики. Но верить им на слово было бы опрометчиво. Откуда, спрашивается, рядовые солдаты и ефрейторы могли знать стратегически важную, засекреченную информацию?
Основная причина катастрофы советских войск в первые месяцы Великой Отечественной кроется все же не в просчетах в дате начала войны, а в фатальной неготовности к ней, считает Марат Жилинский.
— Войну в 1941 году никто не ждал. И политическое, и военное руководство СССР предполагало, что немцы не станут повторять ошибок Первой мировой — тогда кайзеровская Германия оставила за собой неоккупированную Францию и Великобританию. И по логике в 1941 году Гитлер сначала должен был напасть на Англию, а потом все силы направить на Восток. Какой же безумец будет воевать на два фронта? До последнего в Москву шла дезинформация о готовящейся высадке немецких войск в Англии. Фактически Красная Армия встретила нападение врага на положении мирного времени. Дивизии — и те не полностью укомплектованы. К тому же накануне Великой Отечественной войны Германия превосходила СССР по военно-экономическому потенциалу в 2,5 раза.
Лучшая защита — нападение?
На этом фоне абсолютно несостоятелен тезис о том, что Сталин готовил упреждающий удар по Гитлеру. “Первыми нападать никак не собирались, — утверждает доктор исторических наук Владимир Кузьменко. — В рассекреченных “особых папках” Политбюро КЦ ВКП (б), относящихся к довоенному и военному периоду, нет даже намека на подготовку превентивного удара по Германии. Мы и к обороне-то не подготовились должным образом. Границы в западном направлении расширили, а укрепить их как следует не сумели”. В мае 1941 года, сняв с должности командующего ВВС Московского военного округа, руководство СССР констатировало: почти все части ВВС округа небоеспособны. Новому командующему дали время на улучшение положения дел до 1 августа 1941 года. Бомбоубежища в крупных западных городах СССР планировали полностью ввести в строй лишь к концу 1941 года. Сталин в узком кругу не раз утверждал: война неизбежна, но ее начало надо оттянуть любыми путями, чтобы перевооружить армию.
Выводы о снижении боеспособности командного корпуса из-за массовых репрессий тоже нуждаются в пояснениях. По мнению военного историка Алексея Исаева, масштабы “чисток” в армии преувеличены, ни о каких 46 тысячах расстрелянных командиров речи нет. В те годы армия утратила более 40 тысяч офицеров, но многие были уволены по возрасту, за дисциплинарные нарушения, по болезни и так далее. Да, многие были арестованы, но потом освобождены и возвращены на прежние должности. Происходили масштабные процессы реорганизации, массовые перемещения кадров, создание механизированных корпусов. А атмосфера страха, о которой столько говорят? Если вспомнить, сколько генералов в начале войны плевали на приказы “сверху” и действовали по обстановке, то какая тут атмосфера страха? Запугать тех, кто рискует жизнью, очень трудно. Другое дело, что у значительной части командного состава отсутствовал опыт боевого взаимодействия, в отличие от офицеров и генералов вермахта, “вкусивших крови” и захвативших за пару лет всю Европу.
Сорванный “блицкриг”
Один из самых живучих мифов Великой Отечественной войны касается людских потерь. Дескать, СССР просто закидал окопы врага десятками миллионов трупов своих солдат. Статистику на сей счет приводит профессор Владимир Мединский: “По самым последним и точным данным, в годы войны погибло 26,6 миллиона советских граждан. Немцев — 7,3 миллиона. В эти цифры вошли и мирные граждане, и солдаты. Германия потеряла около 5,2 миллиона военнослужащих, СССР — 8 668 400 человек, из которых 2,5 миллиона умерли в плену. Получается, что боевые потери не столь уж разнятся. Остальные 18 миллионов советских граждан погибли в результате гитлеровского геноцида. Просто наши войска, войдя на территорию Германии, не стали вырезать ее население. Вот в этом и отличие Гитлера от Сталина”.
И сегодня только нравственно уродливые, недалекие люди могут говорить о том, что нашим отцам и дедам, мол, было полезнее покориться немцам, и жили бы сейчас как в Германии. Вот какую инструкцию написал для солдат немецкой армии главный идеолог нацизма доктор Геббельс: “Для твоей личной славы ты должен убить сто русских... убивай всякого, не останавливайся — старик перед тобой, женщина, девочка или мальчик. Убивай!” Заметим, эта памятка обычному солдату, не эсэсовцу, призывала убивать всех женщин, стариков и детей.
Одного не учли гитлеровские идеологи и стратеги — мужества, стойкости и массового героизма советских людей. Некоторые так называемые исследователи пишут, что если бы Гитлер начал войну на месяц раньше, если бы не русские дороги и морозы, то все сложилось бы иначе. Но, позвольте, ведь части Красной Армии воевали в таких же условиях, и точно так же мерзли в окопах. А славная операция “Багратион”? Ведь наши войска тоже не по автобану шагали, а прорывались через припятские болота. Так при чем же здесь климат и дороги?
— Вторгаясь в СССР, фашисты, конечно, не исключали сопротивления. Но то, что оно приобретет столь массовый и ожесточенный характер, стало для них неприятным сюрпризом, — говорит кандидат исторических наук Борис Долготович. — Разве могли немецкие генералы предположить, что Брестская крепость, на взятие которой отводился час-другой, будет держаться месяц? В первый день войны враг вывел из строя на аэродромах 738 советских самолетов и захватил господство в воздухе, но наши летчики не растерялись. 22 июня они совершили 1900 самолето-вылетов, сбили более ста немецких самолетов. За три недели Великой Отечественной войны агрессор потерял около 100 тысяч солдат и офицеров и почти половину имевшейся у него к началу боевых действий техники. Столько, сколько за два года боевых действий в Европе. Именно высокий моральный дух советского народа стал важнейшим фактором нашей Победы. И об этом не надо стесняться писать и говорить.
Из воспоминаний немецких военачальников
Начальник штаба наступавшей на Минск 4-й немецкой армии генерал Блюментрит:
“Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Поведение войск даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение”.
Оберштурмбанфюрер СС Пауль Шмидт:
“...Немецкие солдаты начинали сознавать, что с таким противником нельзя не считаться... То, что эта война не станет веселой прогулкой, легким блицкригом, встречей профессионалов с дворовой командой, немцы на горьком примере познали уже в первые сорок восемь часов после начала кампании...”
