Завод по производству боли

Из чего рождается нынешний андеграунд

На моем столе уже лежало приглашение на презентацию книг "Второго фронта искусств", когда на сайте одного уважаемого московского издания я наткнулась на размышления о белорусском андеграунде. Размышлений, собственно, было немного, поскольку сводились они к описанию визита автора в нашу столицу и категоричному выводу, что андеграунда в Беларуси как такового нет, "поскольку ground`а для него нет". Тем не менее основания для несогласия с этим утверждением у меня были самые что ни на есть вещественные - приглашение на акцию "Три дня". Которая, впрочем, действительно должна была состояться не в "продвинутом" клубе, не в подвале, а в Государственном музее истории белорусской литературы.

"Изобретайте новые извращения! Вся власть - воображению!" - призывала мир парижская молодежь почти сорок лет назад, сооружая баррикады из школьных парт. И Сартр, вдохновленный их анархизмом, с восторгом взбирался на этот импровизированный постамент, скандируя вместе со всеми... Штормовая волна студенческих бунтов накрыла тогда чуть ли не весь мир и привела не только к глубокому политическому кризису и реформированию европейской системы образования, но и к появлению новой эстетики в искусстве - неофициальной, независимой, неподцензурной. Очевидно, что постмодернизм рождался не из комфорта и сопутствующей ему скуки, а из внешнего и внутреннего хаоса. Пожалуй, именно поэтому творческие эксперименты в сфере самовыражения в Стране Советов стали особенно демонстративны позже, в начале 90-х. И когда грянул "черный октябрь" 93-го, многие деятели "нового андеграунда" вполне естественно нашли свое место на других баррикадах...

Но с тех пор андеграунд сильно изменился. Причем не только в Беларуси, но и в России - даже в большей степени, чем у нас. Хотя в сознании обывателя почему-то до сих пор живуч образ мрачного маргинала - аутсайдера в состоянии хронического вызова. В то время как современная литература и рок-музыка демонстрируют нам вполне состоявшихся граждан. По большому счету суть этого расхожего понятия не в противостоянии, а в отстоянии от нормы, без оглядки на общественный вкус и чужое мнение. Иначе тот, прежний, "несанкционированный" андеграунд едва ли привил бы современному искусству его нынешнюю толерантность, позволяющую сегодня любым стоящим экспериментам претендовать на лучшие сцены, выставочные залы и твердые переплеты.

Уложиться в меньшее количество времени организаторы акции "Три дня" могли едва ли - "Второй фронт искусств" решил подвести результат своей деятельности за несколько последних лет, а результат - это более 20 книг авторов "раскрученных" и совсем неизвестных вроде 18-летних Змитера Пляна или Владимира Боськи. Для пущей убедительности в залах музея истории белорусской литературы разместили выставку "Блазны", в которой приняли участие не только живописцы, но и "презентуемые" литераторы. А еще через несколько дней в Институте Гете широкой публике был представлен сборник текстов молодых белорусских и немецких поэтов "Frontlinie". Серьезные заявки на свое место в культурном пространстве. Хотя звучные названия некоторых книг выглядят совершенно "безбашенными" (например, "Палiванне на мух са шланга", "Тамбурны маскiт", "Трап для суслiка", "Практычны дапаможнiк паруйнавання гарадо›" и др.), да и чуть ли не каждое явление себя народу наш литературный андеграунд обставляет перфомансами "Спецбригады африканских братьев" и прочих "братских" коллективов, все же не стоит считать его результатом одного лишь переизбытка юношеских эмоций. Хотя "Бум-Бам-Лит" все-таки жив и по-прежнему принимает в свои ряды "молодых да ранних". А те, кто постарше и поопытнее, коллективно называют себя "Schmerverk" (расшифровывается как "Завод по производству боли"). Пусть под "болью" имеется в виду пробуждение эмоций, выпячивание всяческих духовных и общественных проблем, но при первом знакомстве все это сильно отдает обычным "выпендрежем". Однако сегодня мало напечатать книгу и оставить ее на прилавке даже самого центрального книжного магазина. Уже нельзя не считаться с тем, что восприятие публики изрядно "подкорректировано" видеорядом телевидения, Интернета, да и общей иронической стилистикой современного искусства, так что все эти перфомансы и "ненормальные" названия - ход абсолютно правильный. Потому что под этой "пеной" можно обнаружить не только игру в слова и звуки, но и точные образы, и тонкую философию. Недаром такие серьезные люди, как Игорь Логвинов, заправляющий издательством, специализирующемся на разнообразной научной и философской литературе, вкладывает собственные деньги в развитие и этой "странной" прозы и поэзии. А еще учреждает годовую премию наиболее яркому ее представителю и принимает к рассмотрению рукописи любого таланта "с улицы" (правда, для того чтобы стать книгой, рукописи все-таки должны получить оценку профессионального редакционного совета)... "Такая лiтаратура мае права быць, яна патрэбна, - считает директор музея истории белорусской литературы Лидия Макаревич. - Пра гэта можна меркаваць ужо па той колькасцi людзей, што прыйшлi на прэзентацыю. I ›рэшце, калi мы робiм вечарыны класiка›, чаму не можам прыняць у сваiх сценах маладых паэта›?" Так что "ground`a" для андеграунда у нас предостаточно. Хотя бунтарской эта эстетика, пожалуй, уже и не является. Но если сравнить ее с химической лабораторией, где нет запрета на любые эксперименты, то для развития национальной литературы в целом это только на благо.