Традиция этого века — большинство (если не все) глобальные кризисы приходят из развитого мира. Неприятности стали значимой экспортной статьей Запада. Мировой финансовый кризис пришел из Атлантики, энергетический — с берегов Северного моря. Сейчас эти регионы тянут мировую экономику вниз, становясь источником разнообразных кризисных явлений. Так в чем смысл тесного сотрудничества с ними?! Даже не с точки зрения политики, а диверсификации рисков. Наверное, эту новую реальность понимают во многих государствах. Возможно, в какой-то степени завидуют Беларуси и России. Ведь события прошлого года в значительной степени оградили наши экономики от проблемных регионов. И их проблемы на внутреннем рынке мы если и ощущаем, то косвенно.
Собственно говоря, что показали санкционные истории 2022-го? Во-первых, резкое разрушение устоявшихся производственно-логистических цепочек является шоком для экономики, но не смертельным. Перенастройка возможна и происходит достаточно быстро. Во-вторых, на рынке вне G7 и союзников можно найти все или практически все. В-третьих, уход с рынка или снижение активизации крутых транснациональных корпораций на потребительский рынок если и влияет, то не принципиально. Словом, слухи о необходимости слишком усиленного западного вектора в экономике очень преувеличены. Хотя не будем спорить: трансформация проходила не самым безболезненным и бесхлопотным образом. Но плюсы стоили этих усилий.
Прежде всего не экспортируются проблемы. Например, энергетический кризис из Европы. Брюссель прикрывается отказом от российского газа, хотя на самом деле в энергетике в ЕС уже давно созревали системные проблемы. О них много говорили и до февраля 2023 года, и после. Отказ (по крайней мере, частичный) от российских энергоносителей стал лишь дополнительным усугубляющим фактором. Европейская энергетика недофинансировалась годами, как минимум ее традиционный сегмент. АЭС выводились из эксплуатации. И по экологическим мотивам в том числе, но в основе своей — по истечении сроков эксплуатации. Другой вопрос, что этот факт преподносили как стремление к зеленым технологиям. Теоретически они должны были прийти на смену мирному атому. Но, как и предполагалось, заместить его полноценно не смогли. Особенно в промышленном секторе и его сегментах, связанных с непрерывным производством.
И европейская продукция сегодня уже не самая конкурентоспособная в мире, а производство — не самое стабильное. Объемы промышленного производства значительно сократились. Германия — локомотив Евросоюза — вошла в период деловой депрессии. Но дело-то в том, что Европа ретранслирует свой пессимизм в другие регионы. Съеживающийся спрос бьет по китайскому экспорту, который снизился в июне более чем на 12 процентов. Это очень серьезная просадка.
Конечно, Пекин понимает, что сотрудничество с Западом несет в себе достаточно много не только политических, но и чисто экономических рисков. И целенаправленно старается обеспечивать рост за счет внутреннего спроса. Но снизить уровень взаимодействия в обычных, так сказать, условиях достаточно проблематично. В любой стране у экспортно-импортных операций есть свои бенефициары и лоббисты. Кроме того, всегда существуют некие договорные отношения с определенной протяженностью во времени. Поэтому тренд на регионализацию сформирован уже давно, но реализуется достаточно медленно.
В этом отношении наши партнеры (в данном случае можно даже без кавычек) на Западе помогли нам обогнать большинство стран по треку фрагментации мировой экономики и мировых же рынков. Фактически пока все еще разминаются на старте, наше Союзное государство и в какой-то степени ЕАЭС вышли на дистанцию и набрали скорость.
Конечно, есть мнения, что кризис и в мировой политике, и экономике пройдет. В конце концов, не первый коллапс цивилизация переживает. И кризисов даже в этом веке было предостаточно. Проблемы как-нибудь рассосутся — и все вернется на круги своя. Опять будет глобализация. Возможно, в какой-то новой конфигурации, модернизированная, но все равно привычная, концептуально основанная на знакомых всем признаках. По большому счету даже невозможное возможно. Но лично я не верю, что история может повернуться вспять.
Хотя бы исходя из простой формальной логики. Все регионы, которые могут претендовать на центр экономической силы (глобальной или региональной), активно занимаются переходом на самообеспечение по критическим направлениям. Или выстраивают дву- и многосторонние отношения с ближайшими партнерами, не надеясь на глобальный рынок. Это раньше на нем можно было купить любые (или почти любые) технологии, сырье, инвестиционную и промежуточную продукцию, потребительские товары, услуги. Сейчас это можно сделать только условно. Международные рынки уже далеко не едины и развалились на макрорегиональные. Между макрорегионами происходит перетекание товарных потоков, но это уже совершенно другая архитектура торговли со своими особенностями логистики, финансовых расчетов и других характеристик. А также с более высокими рисками. Поэтому в своей экономической политике большинство государств ориентируются на более надежные двусторонние отношения. А еще лучше — если есть реальная возможность на самообеспечение по критическим позициям.
Китай активно взялся за технологии в отрасли микроэлектроники, чтобы избавиться или в значительной степени снизить зависимость от европейских и американских контрагентов как напрямую, так и через третьи компании. США активно проводят свою программу реиндустриализации по достаточно широкому спектру. Кстати, начал ее еще Дональд Трамп. Джо Байден несколько смазал этот проект, но он продолжает развиваться. Только в строительство новых производственных площадок микрочипов американцы вкладывают десятки миллиардов долларов. Европейцы зациклились на энергетической независимости и вкладывают в это направление колоссальные суммы. Кстати, не только в пресловутую зеленую энергетику. И все без исключения страны озабочены продовольственной безопасностью. Другой вопрос, что пока сохраняется видимость единства мировых рынков. Но ее на самом деле уже нет. Хотя от преимуществ глобализации (а они были) отказаться тоже достаточно сложно. Но рано или поздно придется. В регионализацию все страны вкладывают слишком большие средства, чтобы была возможность их не окупить. Поэтому центробежные силы будут продолжаться.
В этом разрезе Беларусь и Россия волею судьбы, пожалуй, оказались впереди как по уровню экономической интеграции, так и локализации. Конечно, не все и не всегда идет гладко, встречаются и овраги в проектах по технологическому суверенитету и импортонезависимости. Но процесс движется, причем весьма активно. И в целом он идет в мировом тренде, только с опережением.
