В Свято-Успенском соборе всегда многолюдно.Сюда приводит вера
Жизнь Свято-Успенского Жировичского монастыря строго разделена на две части. Общая, или, как ее чаще называют, социальная, сосредоточена на экскурсиях, приеме паломников и организации разнообразных мероприятий. У монахов же своя жизнь. От светской ее отделяют всего лишь красивые кованые ворота. За ними — другой мир, вход в который посторонним воспрещен.
Отец Евстафий провёл в стенах монастыря 18 лет.
— Надоели репортеры? — извиняясь за назойливость, задаю вопрос человеку, решившему посвятить жизнь Богу.
— Поскольку вся братия ограждена от общения с миром и мирскими людьми, есть специальный человек, которого принесли в жертву именно для этих целей, — подхватывает мой тон собеседник. — Это я. Так выглядит мое послушание. Меня попросили дать интервью — и вот я здесь. Выбор на меня пал не случайно. Просто мое прошлое отчасти связано с писательской и культурной деятельностью.
Интересно, что было в этом прошлом? Ведь для обывателя ныне монах — это странный человек с не очень ясными мотивами и приверженностью к аскетизму. Отец Евстафий ничуть не пытается от этого прошлого убежать, рассказывает все как было:
— После школы поступил в пединститут на исторический факультет, — медленно и задумчиво начинает свой рассказ монах. — Но не доучился. Бросил. Поступил в университет культуры. Учился на разных специальностях, в том числе и на киносценариста. Но окончил факультет культурологии, получив специальность драматурга. На последних курсах неожиданно приобщился к религии. Поработал немного и принял решение поступить в семинарию. Вот, приехал в Жировичи. Тогда здесь еще была академия. Да так и остался. Уже 10 лет преподаю священное писание юным семинаристам. В Жировичах прошло 18 лет моей жизни.
Завершается ремонт братского корпуса, в котором монахи жили до войны.— Когда пришло решение стать монахом?
— У меня было бурное прошлое, — просто отвечает отец Евстафий. — На дворе 1990-е годы. Непростые во всех смыслах. Был период метаний, поиска смысла жизни после тотального разочарования. Не мог найти, что искал. Каждый художник ведь занят поиском какого-то идеала, а потому практически каждый рано или поздно сталкивается с вакуумом, который нечем заполнить. Банально заменить эту пустоту какой-либо формой зависимости, пусть и изящной. И однажды случается знаковое событие, после которого он осознает: мир в привычном понимании ему неинтересен, меняется фокус восприятия, обычные вещи теряют ценность. Такова природа искусства. В какой-то момент для меня открылась вся глубина христианства в его истинной традиции, порой слишком сложной и непонятной для непосвященного человека. Очень часто человек, пытаясь обрести смысл жизни, бросает все силы на построение карьеры, создание семьи, достижение спортивных результатов и так далее. На мой взгляд, это побег от глубинного смысла. И только религия способна ответить на все эти вопросы. При этом вера предшествует познанию.
Полным ходом идёт ремонт колокольни.— То есть вера первична?
— Именно так, — уверен отец Евстафий. — Сначала надо поверить неизвестно во что. В этом вся проблема для неверующего человека. Ему нужны доказательства. А без веры их нет. А вера возникает тогда, когда он подходит к какой-то черте. Он как бы сдается перед Богом, тогда ему открывается знание. И дальше начинается совершенно другая жизнь.
Трудовой режим
Если ты монах — твои занятия могут быть самыми разными. Как и в обычной жизни. Только здесь их называют послушанием. Один монах работает в библиотеке, другой — в поле, третий — в мастерской. Специфика работы определяется исходя из знаний и умений. Главная задача — приносить пользу монастырю, а также обеспечивать собственные потребности. Есть при монастыре и трудники. Те, кто просто желает приобщиться к монашеской жизни, не принимая никаких обетов. Но таких тут немного.
— В этом смысле нас объединяет только духовная составляющая. Хотя, как уже говорил, отношение с Богом — сугубо индивидуальное. Например, когда-то считал себя неплохим писателем. На хорошую четверку. Этому долго учился и научился. Но нельзя стать хорошим писателем, уделяя этому по 2—3 часа в день. Поэтому и поступил последовательно. Так, как поступил бы настоящий художник. Но есть и такое понятие, как воля Божья. Это основной поиск в жизни христианина, если есть вера. А дальше идет выстраивание отношений. Можно сравнить с отношениями близких людей, которые часто бывают непростыми. И точно так же с Богом. В христианской традиции это живая личность. Здесь пишу уже третью книгу. На первую ушло два года. Ежедневно заставляю себя работать хотя бы час. Из-за нехватки денег книги издаем маленькими тиражами, которые расходятся в этих же стенах.
— Монахи интересуются вашими работами?
— У нас проходят еженедельные беседы. Собираемся по воскресеньям. Берем какой-то отрывок и тщательно его изучаем. Сейчас, к примеру, рассматриваем послание апостола Иакова. Объясняю, что означает то или иное слово. Перевод есть перевод.
В монашестве приносятся три обета: нестяжания, послушания, целомудрия. Но что они означают на практике? Прежде всего это отречение от своей воли. Нестяжание — это отказ от материальных благ. Попросту говоря, у монаха нет никаких материальных гарантий. Здесь, в стенах обители, он обеспечен всем необходимым для жизни. А за ее стенами у него нет абсолютно ничего.
Нас мало
Отец Евстафий подробно рассказывает о жизни монастырей и их роли в жизни простых людей. Когда-то, по его словам, при них жили лучше, сытнее. По большому счету, Жировичский монастырь и сегодня является центром жизни. Во владении монастыря находится почти 600 гектаров земли, которые дают работу двум сотням жителей агрогородка, трудников, послушников и самих монахов.
Наедине с молитвой.История обители в Жировичах начинается в XVII веке, когда здесь была явлена чудотворная икона Божией Матери. Сегодня в комплекс монастыря входят четыре храма, здание семинарии, жилой монастырский комплекс, трапезная, хозяйственные постройки, огород. Несмотря на закрытую жизнь, отец Евстафий задумывается о будущем обители:
— С каждым годом в семинарию поступает все меньше студентов. Виной тому, наверное, демографический кризис. Если не ошибаюсь, в 2013 году вдруг произошел резкий скачок вниз — тогда число студентов уменьшилось в два раза. И эта тенденция сохраняется и сейчас. Что касается монастыря, то желающих жить в его стенах также становится меньше. Сегодня в жировичской обители 35 монахов, иноков и послушников. Цифра эта практически не меняется с середины 1990-х годов. Часть уходит в мир иной, кого-то переводят в другую обитель, кого-то назначают настоятелем или даже епископом. Кстати, из нашего монастыря вышли четыре епископа. Можно сказать, мы кузница кадров. А приходят к нам в основном ребята из семинарии.
— Какие требования? Может сюда попасть человек с улицы?
— Это большая редкость. Но бывают и такие случаи. Сначала человек просто живет при монастыре целый год. Именно этот первый год, скажу откровенно, мало кто выдерживает. Если же желающий стать монахом все-таки остается верен своим убеждениям, то он получает статус кандидата в послушники. В новом статусе живет еще год. Если все идет хорошо, то становится послушником. Им надо пробыть еще два года. Продержится — делает шаг в иночество. Инок не приносит монашеских обетов, но уже облачается в монашеские одежды: рясу, колпак. И это в идеале. Только после этого его постригают в монахи. Считайте. Минимум пять лет должно пройти с момента прихода в монастырь до пострига. Эти подготовительные этапы происходят для того, чтобы помочь человеку не ошибиться в его выборе. Не надо брать на себя тяжесть подвига, если можно жить обычной жизнью.
Старинные иконы бережно хранят в Жировичской семинарии.Жизнь в смирении
Прямо напротив входа на территорию, где живут монахи, полным ходом идут строительные работы, снует техника.
— Есть жизнь братии. Все, что происходит за ее пределами, на нас практически не влияет. Большинство монахов и послушников слабо представляют, что тут строится и зачем. Видим, конечно, что сейчас реконструируется братский корпус, в котором монахи жили еще до войны. В советское время там была больница, потом там проживали студенты-заочники, были комнаты для семей преподавателей семинарии. Знаю больше других, потому что чаще общаюсь с людьми извне.
Братия в составе послушников, иноков и монахов живет в другом братском корпусе. Кельи на этажах расположены как комнаты в общежитиях. Здание возвели в 1956 году, и с тех пор тут ничего не менялось. Вход посторонним строго воспрещен. Отец Евстафий берет на себя смелость и позволяет пройти на первый этаж. Послушники, завидя нас, сразу же закрывают лица руками и разбегаются кто куда.
— Если бы вы попросили что-то рассказать, они бы категорически отказались, — говорит ученый монах. — В кельи заходить тоже нельзя. Да и смотреть там, скажу вам честно, особо не на что. Все скромно: кровать, стол, стулья. Телевизор и интернет — под запретом.
— Но как же вы узнаете о событиях, которые происходят во внешнем мире?
— Знаем-знаем. Конечно, мне в этом смысле проще. Я ведь преподаю. Недавно книги заказал на одном из популярных книжных сайтов. Без них не смогу писать и учить. А в целом с получением информации проблем нет. Если бы вы сюда приехали вечером, когда ворота закрыты, то за ними увидели бы гуляющих в парке обитателей монастыря. Летом и в праздничные дни их можно встретить возле источников. Они идут туда поздно, когда туристы и паломники уже уехали.
В целом же режим дня монаха таков:
— Колокола начинают звенеть в шесть утра, ознаменовывая начало богослужения, — перечисляет по пунктам отец Евстафий. — Все встают и идут на службу. Она продолжается до начала девятого. Завтрак — по желанию. Дальше каждый идет на свою работу. Кто-то делает рамки для икон, кто-то обрабатывает огород, занимается закатками, кто-то гайки точит, кто-то стругает. К примеру, отец Ермаген — такой же ученый монах. Так вот он в Минске сейчас. Защищает диссертацию. Извините, отвлекся от режима. Дальше — обед. Он обязателен. Часто во время трапезы делают какие-то объявления. После обеда снова за работу. В шесть вечера — очередное богослужение. Затем свободное время. В основном все расходятся по кельям для выполнения «келейного правила».
Монашескую жизнь понять за один день непросто. Люди в черных одеждах и высоких шапках вызывают смешанные чувства. Понимаешь, что их жизнь разительно отличается от жизни обычного гражданина, живущего лишь материальными заботами. Сегодня монашество воспринимается как некая жертва или подвиг. Но нам ли, простым смертным, об этом судить?
kondratsieva@sb.by
