Обратная сторона театра — падения в оркестровую яму и переломы в костюмерной
Можно бесконечно долго смотреть на три вещи: огонь, воду и репетицию артистов балета. Безупречная осанка, гордая посадка головы, точные, грациозные движения — зрелище завораживающее. Как человек может настолько владеть своим телом? Для тех, кто находится по ту сторону сцены, это загадка. Неведомым зрителю остается не только колоссальный труд танцора на репетициях, но и та цена, которую он порой платит за свой талант. Профессиональный артист, как и профессиональный спортсмен, всегда рискует. С какими факторами опасности сталкиваются люди искусства? За ответом на этот вопрос корреспонденты «Р» отправились в Национальный академический Большой театр оперы и балета.
Фура на сцене
Утро, в зрительном зале пусто. Зато многолюдно в коридорах театра и на сцене. Вечером дают «Жизель», и рабочие монтируют декорации.
— Для этого балета монтаж занимает пять часов. А вообще, на каждый спектакль имеется свой паспорт, где расписано абсолютно все, — поясняет начальник службы эксплуатации сцены Геннадий Ренейский.
В углу за кулисами — пульт управления. На сенсорном экране знакомые названия: «Аида», «Бахчисарайский фонтан», «Баядерка»… Выбираешь нужный спектакль — и компьютерная программа управляет механизмами сцены на протяжении всего действа. Какой задник когда опустить, какой свет куда направить, как передвинуть элементы сцены — в программу заложено все.
Сцена разбита на двадцать одну площадку. Каждая из них по отдельности и все вместе могут двигаться вверх и вниз. Мощная гидравлическая аппаратура, которая приводит площадки в движение, находится внизу, на глубине 24 метров. Между гидравлическими лебедками и площадками натянуты тонкие, как леска, тросы — датчики скорости и положения. Стоя за пультом там, наверху, машинист видит, с какой скоростью движется и на какой высоте находится та или иная площадка.
— Посреди каждой есть люк провала. Это для того, чтобы отсюда, снизу, на сцену можно было в специальной кабинке поднять артиста, — объясняет Геннадий Адамович. — Вот через два дня «Аида» — как раз кабинка будет задействована.
Для сегодняшней «Жизели» машинисты сцены уже выкатили балетную фуру — специальный выдвижной пол, на котором танцуют артисты. Это площадка размером 15 на 16 метров из двух слоев фанеры, на которую настелен линолеум. Такое покрытие обеспечивает хорошую амортизацию, что очень важно: ведь артисты постоянно «взлетают» и «приземляются». Есть еще оперная фура, она тяжелее балетной и имеет поворотный круг. Когда фуры не задействованы, их прячут в арьерсцене, то есть позади основной.
— Как-то во время наладки 22-тонная балетная фура вылетела из пазов. Позвонили в МЧС, попросили их, чтобы приехали с лебедкой. А они потом и говорят: «А мы всю дорогу думали, как на сцене могла появиться фура», — вспоминает Геннадий Адамович.
Пока мы беседуем, на сцене собирается группка юных балерин. Это выпускницы хореографического колледжа, сегодня у них отчетный спектакль, и нужно привыкнуть к новым условиям. Во всем мире оперные сцены имеют стандартный уклон в сторону зала — 7 градусов. Зрителям так лучше видно действо. Пол в репетиционных залах театра тоже наклонный, а вот выпускникам хореографического колледжа поначалу непривычно «бегать в горку», поскольку в учебных заведениях таких конструкций нет.
Танцора ноги кормят
По статистике, в отрасли культуры происходит около двадцати несчастных случаев в год, некоторые из них — с тяжелым исходом.
— У нас в театре 90 % травм — из-за неосторожности самих артистов при выполнении танцевальных элементов во время репетиций или спектаклей. Каждый прыжок — это риск, и танцор еще в воздухе должен знать, как ему безопасно приземлиться. Артистов регулярно собираем, проводим с ними инструктажи. На совещаниях пропесочиваем вплоть до лишения премиальных. Но травматизм остается высоким, — разводит руками инспектор по охране труда Иван Лагош. — Одна балерина ломала ногу в одном и том же месте три раза. У нее болезнь Дойчлендера — это когда из-за неправильного обмена веществ в костную ткань поступает недостаточно кальция и при малейшей нагрузке кость ломается, а потом не срастается. Врачи рекомендовали ей на время оставить танцы и заняться лечением. Не согласилась. И вот после третьего перелома танцевать в балете медики ей запретили. 22 года балерине.
Двухметровая зона на сцене перед оркестровой ямой — запретная, поскольку выступления вблизи ямы в терминах охраны труда считаются работой на высоте. Однако казусы все равно случаются. Как-то балерина из гастролирующей труппы взбегала на сцену из зала по боковой лестнице, загляделась и упала в оркестровую яму. К счастью, девушка отделалась легким испугом и даже продолжила танцевать в спектакле.
На сцене в любое время года поддерживается температура 21—22 градуса, зимой за счет термоподдува, летом за счет вентиляции. Перед каждым выступлением артист обязан как следует разогреться.
— Пока на разминке не взмокнет, на сцену не выйдет. Видели в коридоре ковровую дорожку? Думаете, для красоты? Нет. Пока балерина добежит по мраморному полу из гримерки до сцены, у нее могут охладиться ноги, — объясняет Иван Иванович. — Оперные певцы тоже должны разогреться. Во-первых, никто не хочет пустить петуха, а во-вторых, если певец повредит связки, потому что не размялся, то будет сам виноват в производственной травме.
Все, кто смотрел «Щелкунчика» в постановке Валентина Елизарьева, помнят, что во втором акте главные герои «летают». Сказка сказкой, а перед каждым подъемом на высоту состояние здоровья Маши и Принца проверяют медики. Плюс страховка, ремни безопасности — все, как у работающих на высоте. Во время каждого спектакля за кулисами находятся дублеры солистов, тоже разогретые и полностью одетые в костюмы. Обязательно дежурят врачи — травматолог и лор. Опера не так травмоопасна, как балет, однако и здесь бывают падения, говорят работники театра.
— Для театров и концертных залов Министерством культуры разработаны правила по охране труда. А всего для организаций культуры существует десять нормативно-правовых актов. Согласно ГОСТ 18001 «Система управления охраной труда. Требования», в театре разработана и внедрена система управления охраной труда. Безусловно, здесь есть определенная специфика, но в целом — как на любом производстве. У нас и сварочные работы есть, и строительные: декорации ведь изготавливаются в театре, — говорит Иван Иванович. — Артистам необходимо постоянно напоминать об охране труда. По моему мнению, расследования несчастных случаев, происходящих с артистами, необходимо вести так же, как и расследования с профессиональными спортсменами.
Костюм-костолом
Если 90 % театральных травм — это неудачные па и прыжки, то откуда берутся остальные 10 %? Свою лепту вносят технические работники, которые обслуживают сцену. Но, оказывается, причинить вред здоровью может даже одежда. Был в театре такой случай: дама-костюмер повесила на руку несколько костюмов, зацепилась ими за что-то, упала и сломала руку.
Чтобы иметь представление, как рождаются театральные одеяния, идем в костюмерный цех. Здесь вовсю кипит работа над «Евгением Онегиным»: 18 июня — премьера новой постановки. Со вкусом одетая дама показывает нам разноцветные убранства. Это начальник швейного участка Лариса Филимоновна.
— Все почти готово, через пару дней — первые прогоны в костюмах. Вот Татьяна. Это ночная рубашка, в которой она пишет письмо, а это — платье для ларинского бала. Да, в те времена платья носили довольно простые, — предваряет она мой вопрос, почему же ночное и бальное одеяния главной героини так похожи. — Зато Ольга будет ярче: вот она в первой картине — в розовом.
Балетные пачки шьются индивидуально для каждой балерины. Это самое сложное — одеть ее так, чтобы ей ничего не мешало, чтобы она чувствовала себя королевой, рассказывают портные.
— Мы однажды посчитали: балерина приходила на примерку тринадцать раз, — говорит Лариса Филимоновна, пока перемещаемся в закройный цех.
В живописном цеху тоже вовсю готовятся к премьере. На полу разложен задник, имитирующий деревья. Веселые женщины пришивают к канве «листву» — разноцветную материю. У каждой специальная подушечка, чтобы садиться или становиться на колени. Потом драпированную ткань «подписывают» красками: художник-декоратор Александр — улыбчивый мужчина в заляпанных краской «вранглерах» — ходит по заднику и красит его большой кистью, напоминающей швабру.
В процессе активно участвует художник-постановщик «Онегина» Дмитрий Мохов. Как и полагается человеку искусства, он энергичен и экспрессивен.
— Раньше в живописном цеху задник можно было поднять, и люди могли увидеть свою работу. А что сейчас? Хорошо, что хоть окна прорубили, а то дневного света не было!
На самом деле до реконструкции окна в цеху были, но потом кто-то решил, что, раз зритель воспринимает декорации при искусственном свете, рисовать их нужно тоже при искусственном. Окна заложили, но вскоре прорезали снова. А вот высота нового помещения цеха действительно уменьшилась.
Наша закулисная экскурсия завершается в репетиционном зале. Балетмейстер-репетитор заслуженная артистка Татьяна Шеметовец помогает Егору Азаркевичу «отшлифовать» партию Ромео. Глядя, с какой легкостью танцует артист, не верится, что у него была тяжелейшая травма ноги, после которой он лечился полгода.
--------------------------------------------------
