Истории, которые учат многому
Театр, как известно, начинается с вешалки, а вот Центральный музей внутренних войск МВД с... пулемета. Едва переступив порог музея, я увидела легендарный «максим» — оружие более чем с вековой историей. Театралы утверждают, что если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит. Музейщики успокоили: мол, их «максимка» свое уже отстрелял.
За 10 лет существования в двух экспозиционных залах музея собралось более семи сотен экспонатов: боевые знамена, ордена, медали, оружие, обмундирование, документы, фотографии. Большая их часть — дар ветеранов и уволенных в запас военнослужащих внутренних войск и членов их семей. Каждый экспонат — увлекательная, а порой и героическая страница истории.
Строка длиною в вечность
Один из экспонатов, который с гордостью продемонстрировал мне директор музея Юрий Верланов, показывая стенды о Великой Отечественной войне, — макет фрагмента стены Брестской крепости с надписью: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20.VII.41».
Эти известные многим из учебников истории слова буквально выцарапал на стене один из защитников крепости — военнослужащий 132–го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР. Практически месяц в казематах героически оборонялись бойцы данного батальона.
Противник вел артиллерийский огонь, нещадно бомбил Брест. Большая часть личного состава, оборонявшего крепость, погибла, телефонно–телеграфная связь с Минском и Москвой была прервана. В боевом донесении заместитель начальника управления конвойных войск НКВД СССР писал: «132–й батальон: казармы разрушены артиллерийским огнем и авиабомбами. Караул, усиленный 25 красноармейцами, погиб, исполняя свой долг. Остальной состав мелкими группами начал прибывать в Минск. Город Брест был оставлен частями Красной Армии в 8.00 22 июня 1941–го после боя с пехотой, переправившейся на лодках через Буг...»
— 132–й отдельный батальон войск НКВД выполнял задачу по конвоированию осужденных в Пинске и Кобрине, — рассказывает Юрий Яковлевич. — За несколько дней до войны основные силы батальона отправились на восток конвоировать 4 эшелона заключенных из лагерей Брестской, Пинской и Барановичской областей. Еще одна стрелковая рота осуществляла охрану и оборону тюрем. Так что в ночь с 21 на 22 июня 1941 года в расположении батальона находилось около 90 военнослужащих.
Среди тех, кто до последнего вздоха держал оборону крепости, был и рядовой Федор Рябов. Он неоднократно спасал жизнь политруку Кошкарову. Будучи поваром, он возглавил штурмовую группу, подбил гранатами несколько фашистских танков, ходил в штыковую атаку. Получив тяжелое ранение, Рябов бросился навстречу прорвавшимся немцам с гранатами...
Теперь на мраморных плитах мемориального комплекса «Брестская крепость–герой» увековечены имена 24 воинов 132–го батальона.
Смертельный выстрел
Когда мой взгляд задержался на стареньком ржавом обрезе ружья, Юрий Верланов рассказал, что из него был смертельно ранен ефрейтор Захаров, заместитель командира отделения пулеметного взвода 3–го батальона 287–го стрелкового полка. 9 июля 1948 года взвод Захарова преследовал одну из опаснейших националистических банд, действующую в Волковысском районе Гродненской области. В послевоенной Беларуси подобных банд было немало. Они состояли из бывших полицаев и националистов, которые нападали исподтишка и убивали советских активистов и гражданское население.
Бандиты прятались по лесам, болотам. Обживали одиноко стоящие на окраине деревень и хуторов дома. Под хатами они создавали так называемые схроны: под полом копали ход, ведущий в небольшую подземную комнату, где могло находиться человек пять, дальше подземный лаз проходил через колодец (имея доступ к воде, бандиты неделю могли жить под землей) и выходил на поверхность метрах в 50 от дома. Выход на поверхность был замаскирован мхом, кустами или деревьями. Выслеживать банды порой приходилось неделями.
— В тот день погода была пасмурная, туманная, периодически моросил мелкий дождь, — рассказывает Юрий Верланов. — Наши солдаты устроили засаду в лесу. Захаров пошел в головной дозор и увидел бандитов, которые пытались выйти из окружения. Чтобы те не ушли, он умышленно обнаружил себя, начав стрельбу, и был смертельно ранен. Истекая кровью, он убил одного из членов банды и продолжал стрелять. Звуки выстрелов стали ориентиром для советских солдат. Подоспев на подмогу, они разгромили бандитов, а ефрейтор Захаров за свой подвиг был награжден посмертно.
Герой нашего времени
Еще один солдат, получивший награду посмертно (орден «За личное мужество»), — рядовой Сергей Свентецкий. На фотографии за стеклом — ясноглазый парнишка, рядом лежит форма, которая была на нем в последний день жизни: вся в кровавых пятнах и дырах от острой заточки.
— 13 июля 1997 года 18–летний рядовой Свентецкий в составе караула выполнял задачу по конвоированию осужденных, — рассказал мне экскурсовод музея Сергей Демин. — На станции Барановичи–Полесские четверо осужденных предприняли попытку к бегству. Все — рецидивисты, им предстояло провести за решеткой долгие годы. К тому же за ними тянулись карточные долги, что по законам зоны — большой позор. Терять им было нечего.
Побег преступники планировали тщательно, умудрились даже пронести в спецвагон острые заточки. А нападение совершили, когда двое конвоиров выводили их в туалет.
— Когда железная решетка открылась, все четверо с заточками в руках ринулись вперед, — вспоминает детали той истории Сергей Петрович. — Все произошло молниеносно: оглушив солдат, преступники двинулись к выходу, пытаясь разоружить караул. Там дорогу им преградил стажер Свентецкий с единственным своим оружием (так полагалось стажерам) — палкой резиновой (ПР–73). Осужденные успели нанести парню более десяти ударов, прежде чем остальные военнослужащие из состава караула открыли огонь на поражение и уничтожили злодеев.
В постсоветской истории конвоя внутренних войск это был первый и единственный случай, когда преступники предприняли попытку побега из–под охраны караула в спецвагоне.
