"Золотого теленка" Ильфа и Петрова растащили на цитаты, как Псалтырь. "Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно", - грустно сказал Козлевичу великий комбинатор Остап Бендер. Думаю, Бендер соврал и ему хотелось жить вечно.
Я, к своему стыду, не видел и не знаю, что представляет собой, как выглядит та самая игла для примуса. Тем более вечная. Остается лишь предполагать. Должно быть, человек, на которого снизошло озарение и который эту самую иглу изобрел, даже подскочил. Возможно, принялся хлопать себя по коленям, прошелся гоголем, станцевал рядом с рабочим столом. Потом побежал к жене на кухню и там начал показывать ей маленькую и блестящую металлическую штучку, приговаривая, что теперь его супруге больше не придется покупать эти самые иглы... Никогда! Что с сегодняшнего дня она будет пользоваться одной иглой - вечно.
Вот удивительно. Изобретателю иглы и в голову не пришло, что примусы исчезнут много раньше, всего через несколько десятилетий. Исчезнут безвозвратно. Примусы я видел много раз в кино. Даже как-то повезло, нашел один в Верхнем городе в Минске. Там стоял выселенный двухэтажный дом, все двери и окна нараспашку. Сквозняк по комнатам бумаги гоняет, открытки яркие шевелит, фотографии подбрасывает. Рядом с домом грязный бульдозер и трактор с чугунной грушей замерли зловеще. Выходные наступили раньше, чем жильцы покинули дом. Несколько соседних строений уже были превращены в руины. В том еще не уничтоженном старом доме я и нашел примус. Похож он был чем-то на космический аппарат. Такой же загадочный, тусклый, позеленевший, неуклюжий, паукообразный, странный... Я рассматривал его, тряс, пробовал поворачивать колесико, но оно не крутилось. Помню, даже понюхал его. Примус пах металлом и дустом.
Наверняка когда-то на нем чайник грели, может быть, и кофе варили, молоко для ребенка кипятили. А ребенок тот отказывался, морщился, отворачивался при виде пенок. Мама строго ему говорила, чтобы пил молоко, а то расти не будет. Вот таким маленьким и останется, и ее ладонь зависала над полом...
Как обычно, как и в наши дни. Ведь и сейчас примусов уже нет, их давно не делают, о вечной игле все забыли, а вот для многих детей молочные пенки так и остались чем-то совершенно отвратительным. Но, может быть, мама пообещает, что если горячее молоко будет выпито, то она почитает сказку.
Кстати, есть еще один предмет, за которым сохраняется звучное определение, - вечное перо. По своей сути оно такое же изобретение, как и игла для примуса. Но, как ни странно, пока еще им пользуются. Да и я сам время от времени, когда на меня находит что-то необъяснимое, достаю авторучку из стола, пузырек с чернилами. Задумчиво, с ностальгией наполняю ручку чернилами и пробую ею писать. Перо сначала поскрипывает, царапает бумагу, а через несколько минут уже скользит по ней, оставляя кривые и темные закорючки букв... Я пишу и, бывает, даже думаю о том, что кто-то когда-нибудь, через много лет, когда меня не будет, эти закорючки прочтет. Мне хочется верить, что мои слова переживут меня, счастливо преодолеют все препоны времени.
По большому счету, я понимаю, знаю, уверен, что вечная игла, как и вечное перо, - простой, но эффектный рекламный трюк производителя. Знаю, что "ничто не вечно под луной", но ведь хочется надеяться и верить. Хочется победить время... Понимаю, что материальные вещи не живут бесконечно долго. Даже крепости, построенные из камня, разрушаются, рассыпаются, превращаясь в пыль и прах.
Но вернемся к молочным пенкам, к горячему молоку и больному ребенку. Ему обещала мама прочесть книгу. Молоко выпито. Мать садится на кровать, поправляет подушку и начинает читать. Ту сказку, которую читали ей, которую читали ее бабушке, рассказывали ее прабабушке... Оказывается, сказка эта много старше, чем игла для примуса, старше, чем вечное перо. Слова проходят сквозь безжалостное время целыми, оно их лишь полирует, делая крепче...
Хочется верить, что вечным пером были написаны эти строчки Николая Заболоцкого. Может, между делом он тогда даже кофе пил, сваренный на примусе....
Улетит и погаснет ракета,
Потускнеют огней вороха...
Вечно светит лишь сердце поэта
В целомудренной бездне стиха.
Советская Белоруссия №43 (24426). Четверг, 6 марта 2014 года.
