Слово «тунеядец» в последние годы практически вышло из употребления. В советское время оно означало целую социальную прослойку. О ней красноречиво напоминает знаменитая фраза милиционера из кинокомедии «Операция «Ы»...»: «Граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы. Кто хочет сегодня поработать?» Из Уголовного кодекса термин исчез. Но явление осталось. Его коснулся, частности, Президент, общаясь недавно с российскими журналистами: «Социальное иждивенчество как привычка существует. ...У нас в 3 раза больше сегодня требуется людей, чем есть безработных. Так почему мы их должны содержать?.. Каждый должен работать...» В жизни бывает всякое. Кому–то полноценно трудиться мешает болезнь. Но сейчас речь пойдет о тех, кто может работать, но не хочет. Таких граждан наше государство без внимания тоже не оставляет — дает им шанс.
Кто эти люди, которых приходится побуждать (призывать, принуждать...) к труду? Сколько их? Какие меры для этого есть у государства?
Двухэтажное здание на минской улице Ваупшасова стоит особняком от жилого сектора. При входе — милицейский пост. Здесь размещено весьма специфическое учреждение — дом ночного пребывания лиц без определенного места жительства. Утро. В здании пустынно и тихо. Директор Николай Веркеев подводит суточные итоги. На учете 54 клиента, из них ночевал 41.
Здесь бывают бывшие врачи, инженеры, рабочие... Как правило, люди спившиеся, потерявшие семью и дом. Но это не ночлежка, как принято думать, не приют для безнадежных. Это место, где людям дают шанс. Учреждение находится в ведении комитета по труду, занятости и социальной защите Мингорисполкома. Люди приходят сюда не на ночь, а на месяц, два, три... Бывает, что живут и год. Со всеми заключается договор. Если не каждому, то многим Николай Михайлович старается помочь с работой: звонит на предприятия и лично ходатайствует! Мне, говорит, как правило, не отказывают. Называет последнего из тех, кому помог, — Сергей Ляхович со вчерашнего дня принят рабочим в стройтрест № 1.
Сколько бездомных в Минске, области, стране? Директор не берется сказать даже примерно. Несколько лет назад, говорит, пытались подсчитать. Конечно, искали не в подвалах, а в тех учреждениях, где они периодически бывают и это фиксируется: в отделениях милиции, пунктах санитарной обработки, опять же в домах ночного пребывания. Оказалось, что один и тот же бродяга учитывался неоднократно. Словом, достоверной статистики нет. Но важно другое. Обитателей учреждения до последнего не списывают со счетов (Ляхович здесь уже в третий раз!), а пытаются вернуть к нормальной жизни.
Самая массовая категория граждан, которых приходится побуждать и принуждать к трудоустройству, — это лица, которые имеют непогашенную судимость и находятся вне пенитенциарной системы. Таких в стране около 100 тысяч: цифры мне называют в управлении надзорно–исполнительной деятельности МВД.
Структура относительно новая, сформирована три года назад. Ее задача — обеспечить контроль, учет и профилактическую работу в отношении указанной категории граждан. Начальник управления Сергей Никель, говоря о специфике службы («мы сейчас много ездим, исследуем, мониторим...»), приводит неожиданное сравнение: «Настраиваем механизм, как скрипку». Что он имеет в виду?
Для некоторых видов наказаний нормы закона предусматривают обязательное привлечение к труду. Во–первых, это общественные работы. Норма касается тех граждан, чье правонарушение не представляет большой общественной опасности. Допустим, парень впервые попался на мелкой краже. Суд может определить ему достаточно мягкое наказание — 60 — 240 часов, которые необходимо обязательно отработать. Перечень предприятий для таких нарушителей, как правило, утвержден решением органа местной власти. Если человек уклоняется от исполнения наказания — рискует получить более серьезное.
Второй вид обязательного трудоустройства — исправительные работы на срок до года и более. При этом часть заработка осужденного (обычно процентов 15 — 20, максимум 25) высчитывается в доход государства. Наконец, третий вид — ограничение свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа, называемого в народе «домашней химией».
Как механизм работает на практике. За 3 месяца до освобождения человека из мест лишения свободы информация о нем (с указанием профессии, специальности, стажа, опыта) поступает в отделение по труду, занятости и соцзащите по месту жительства. Там, имея перечень вакансий на местных предприятиях, ему заранее подбирают место работы. Причем вакансии держат специально, отказывая даже специалистам более квалифицированным и законопослушным. У бывшего осужденного есть серьезная мотивация. Как правило, на первое время после освобождения ему полагается разовая социальная выплата.
«Мы добились того, что в каждом районе раз в 10 дней списки сверяются: кого из бывших осужденных трудоустроили, кого нет и почему», — продолжает рассказ Сергей Никель. Каждым — персонально! — занимается наблюдательная комиссия, которая сформирована во всех райисполкомах. Руководит ею, как правило, заместитель председателя. На заседания приглашаются, помимо представителей милиции и Минтруда, еще и руководители местных предприятий.
Это серьезный инструмент, убежден заместитель начальника управления Сергей Аляшкевич: «В отделе кадров предприятия бывшему осужденному могут отказать и часто отказывают. Но заместитель председателя райисполкома имеет достаточный вес, чтобы настоять на трудоустройстве».
Мои собеседники подчеркивают, что интерес к белорусскому опыту проявляют российские коллеги. В Пскове, например, проблему исполнения наказаний без изоляции осужденного от общества исследует специальный институт, там серьезно продвинулись в теории. Зато у нас — в практике.
Практика — это не только и не столько опыт. Прежде всего это нормы закона, которые, во–первых, отслеживают каждый шаг оступившегося человека. Во–вторых, диктуют отношение к нему со стороны общества и власти. Это Закон «Об основах деятельности по профилактике правонарушений», Указ «О государственной адресной социальной помощи» и другие законодательные акты. Например, специальное постановление МВД и Минтруда о взаимодействии, принятое 30 марта 2012 года.
Их смысл — не оставить оступившегося на обочине. Дать на первое время кров, жилье, помочь с документами, с работой — всем тем, что нужно для новой жизни. Если человек действительно намерен ее начать. «Лишь бы у него было желание работать, внутренняя мотивация к труду. Во всем остальном — поможем!» — заверяет С.Аляшкевич.
Если в крупных городах повсеместно создаются дома ночного пребывания, то в небольших — так называемые кризисные или социальные комнаты, которые обычно устраивают в общежитиях. Большую роль играют советы общественных пунктов правопорядка. Сергей Никель итожит: «Нормативно–правовая база создана. Но не все на местах знают, как ее правильно использовать. Наша задача — запустить систему, чтобы работала».
Вот, оказывается, какой «инструмент» он имел в виду. Остается добавить, что Генеральная прокуратура постоянно контролирует «настройку», ежегодно обсуждает возникающие проблемы на специальной коллегии.
Наконец, есть еще одна категория не вполне законопослушных граждан, чье трудоустройство в нашей стране находится под особым контролем. Их обязанности прописаны в Декрете № 18 от 24 ноября 2006 года «О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях». Это так называемые обязанные лица. Иначе говоря, горе–родители, которые должны возмещать государству расходы на содержание своих детей.
Немалая их часть свой материальный долг исполняет. Но под особым контролем находятся 13 тысяч тех, кто решением судов обязан трудоустроиться, но уклоняется. Работа с ними (учет, контроль, побуждение и принуждение к труду) организована примерно так же, как с осужденными, и тоже совершенствуется. Вот очередная новация: злостные прогульщики будут подвергаться административному аресту с обязательным привлечением к труду.
Главный специалист управления профилактики МВД Александр Савицкий на днях завершил проверку Партизанского района Минска. Так вот, здесь с обязанных лиц взыскивают уже 93,4 процента тех сумм, которые они государству должны. Очень высокий показатель! В целом по стране он составляет около 60 процентов. Хотя еще в 2007–м, когда Декрет № 18 только вступил в силу, не достигал и 10 процентов.
Выходит, что еще недавно девять из десяти обязанных родителей уклонялись от труда. Сейчас пропорция обратная.
Заместитель начальника отдела управления профилактики Валерий Мелешко резюмирует: «Это исключительно результат реализации продуманной государственной политики». И тут же эмоционально добавляет: «А скольких бродяг мы достали из канализационных люков и отмыли! Сколько вылечили! Так что реализация декрета дала и побочный положительный эффект!»
...В доме ночного пребывания полным ходом идет строительство санитарно–бытового корпуса. В нем будут дезинфекционные камеры, душевые — все, что нужно, чтобы не направлять людей в специализированные пункты. Будет и свой врач. Между прочим, трудоустройство обязательно предваряет медкомиссия: удовольствие платное. Но для подопечных Николая Веркеева в поликлинике делают исключение. Новый комплекс стоит немалых денег. Зато люди, которые здесь временно живут, смогут поправить здоровье. Кстати, недавно к директору обратился начальник отдела кадров стройтреста № 1. Николай Веркеев направил на предприятие уже пятерых своих подопечных.
