Август, +28. Комсомольское озеро. Санэпидемслужба непреклонна: “Здесь запрещено купаться”. Но на пляже не протолкнуться.
Фото Алексея Столярова
— Лето таким жарким выдалось. Тут не то что в озеро, в фонтан полезешь! — говорит 59-летняя Валентина Валькович.
Про запрет пенсионерка читала в интернете, но пришла искупнуться. “Даже дети ныряют и ничего, мне-то, старой, что будет?” Действительно, на озере полно школьников, молодежи, семей. Подобную картину можно было наблюдать в Гомеле и Бресте. Хотя и там по показаниям санэпидемстанции на многие пляжи этим летом соваться не следовало.
— Ограничения и запрет на купание вводятся формально. Мы размещаем информацию в СМИ, на стендах пляжей, сайтах ведомств. Никто не окружает водоемы колючей проволокой и не ставит к берегу милиционеров, которые будут отгонять людей от воды. Наша задача — предупредить. Каждый для себя решает: идти купаться или нет, — говорит заместитель главного врача Брестского областного центра гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья Татьяна Корчик.
В основном водоемы закрываются, если микробиологические показатели не в норме. Говоря простым языком, из-за кишечной палочки.
— Она не возникает из ниоткуда, бактерии всегда присутствуют в воде. В какой-то момент их концентрация превышает допустимые значения. Если во время купания случайно сделать пару глотков, то можно получить серьезное кишечное расстройство, — поясняет Татьяна Васильевна.
Почему бактерий становится много? Главная причина — жара. Человек тоже подкидывает проблем, выбрасывая, например, в воду мусор. Стоит заметить, что под контролем санэпидемстанции находятся не все водоемы Беларуси, а лишь те, которые утверждены решениями территориальных исполкомов. Около 350 рек, озер и водохранилищ, которые пользуются популярностью у отдыхающих. Пляжи там оборудованы раздевалками и мусорными контейнерами, есть туалеты.
— Естественные водоемы — это не аквариумы и не бассейны, а живая система, населенная бактериями, рыбой, растительностью. Вода тут никогда не была, не будет и не должна быть стерильной. Водоемы мельчают, укрупняются, загрязняются или становятся чище. Вопрос в том, как эти процессы протекают. И тут человек может сильно повлиять на ситуацию, — говорит кандидат биологических наук заведующий лабораторией гидроэкологии БГУ Борис Адамович.
— Наши читатели иногда жалуются на ярко-бирюзовый цвет воды. Так из-за чего происходит цветение?
— По сути, это развитие планктонных микроводорослей и цианобактерий, что может превращать воду в кашицу, а также придавать ей насыщенный зеленый цвет. Активно развиваться они начинают в жаркую погоду. За пару дней количество увеличивается в 10—15 раз.
— В такой воде можно купаться?
— Теоретически да, но я не стал бы. Зеленая биомасса — это органика и через какое-то время начнет гнить. Неприятные запахи и ощущения гарантированны. Отмирая, водоросли поглощают огромное количество кислорода, от этого, кстати, часто случается мор рыбы.
Но главная беда — цианобактерии могут выделять цианотоксины, а это потенциальная угроза для здоровья человека. В Европе есть нормативы по допустимому содержанию их в воде, у нас пока нету. Но мы точно знаем, что цианотоксины есть в Свислочи, в Заславском и Вилейском водохранилищах.
Попадать в организм человека они могут напрямую вместе с водой или по пищевой цепочке через рыбу. В Байкальском регионе (оз. Котокельское) были зафиксированы случаи отравлений цианотоксинами даже с летальным исходом.
— Главный вопрос: можно ли очистить водоем, после того как его объявили “грязным”?
— Мы же говорим о больших объемах воды. Вычерпать оттуда водоросли невозможно. Но даже если бы это удалось сделать, то через пару дней при высокой температуре они снова там все заполонили бы.
Сыпануть хлорки и ждать, когда вода станет чище, тоже не выход. Нужно создавать условия для того, чтобы водоем мог самоочищаться. Это тяжело, но немцы смогли. В ХХ веке Рейн называли “клоакой Европы”, а теперь там водятся лосось, форель и раки.
Довольно эффективной была программа по оздоровлению Нарочи в 1980-х годах. Когда вода в озере начала мутнеть и там стали интенсивно развиваться микроводоросли, все близлежащие сельхозпредприятия вынесли за водозабор и построили мощный обводной коллектор. Где было возможно, землю засадили лесом. Вода там до сих пор чистейшая с 7—8 метрами прозрачности и химический состав у нее прекрасный.
Необходимо проведение качественных исследований. А в техническом оснащении белорусские гидроэкологи, к сожалению, пока уступают как западным, так и российским коллегам. К слову, именно серьезная научная основа и позволила достичь успехов в решении проблем Рейна.
— Но пару лет назад на слуху была проблема церкариоза в Нарочи.
— Это не инфекционное заболевание, а аллергическое. Проявляется в виде небольших прыщиков и быстро проходит, ничего серьезного. Любопытен другой момент — как церкариоз появился в Нарочи. Как только возле озера запретили охоту на птиц, их там стало в разы больше. Отдыхающие постоянно подкармливали “голодных уточек”, а те как раз являются окончательными хозяевами этих паразитов. Получается, люди сами создали себе проблему. Кстати, еще в советское время в Нарочи развелось много моллюсков Дрейссена. С одной стороны, они являются мощным фильтратором. Вода в озере благодаря им стала прозрачнее. С другой, переизбыток их привел к тому, что они залепили все дно. Вроде как для озера польза, но для отдыхающих — проблема.
— Какие еще неожиданности подстерегают нас?
— Пару лет назад минчане жаловались на подозрительные “плавающие кучки” в Свислочи. Выглядело все это крайне неприятно и наталкивало на мысли о том, что где-то прорвало канализацию. Ситуация получилась комичная. Дело в том, что на дне мелких речек и озер часто формируются “маты” из водорослей и микроорганизмов. После того как один из участков Свислочи очистили от мусора, на дно стало попадать больше света. То, что было на дне, начало подниматься на поверхность и плыть по реке. Подобное уже случалось, к примеру, в Финляндии.
— В целом качество воды за последние 20 лет стало лучше. В строительство и реконструкцию очистных сооружений вложены немалые деньги. Кроме того, снизилось водопотребление. Поставили счетчики — и народ спохватился, стал экономить. Сегодня в Беларуси на человека приходится 137 литров воды в сутки. Для сравнения: американцы потребляют по 350 литров. “Экономический” водный режим включился и на предприятиях. Там заинтересованы потреблять меньше воды, так как за сбросы предусмотрен экологический налог, — говорит Александр Станкевич, директор Центрального научно-исследовательского института комплексного использования водных ресурсов.
Однако до чистоты рек, как, например, в Германии, нам нужно дорасти. Беларусь как ни крути аграрная страна. Именно диффузные загрязнения сельского хозяйства негативно влияют на состояние естественных водоемов. Химические удобрения с полей и отходы сельхоздеятельности попадают в воду вместе с дождем.
Обновленный Водный кодекс предусматривает введение прибрежных полос и водоохранных зон. На расстоянии 500—600 метров от воды запрещается любая хозяйственная деятельность.
К промышленным предприятиям у нас предъявляются особые требования — наличие локального очистного сооружения. Оно должно помогать избавиться от специфических веществ. Потому что общие коммунальные очистные системы не могут справиться с металлами — цинком, железом. В итоге недостаточно чистая вода попадает в открытые водоемы.
Лет десять назад владельцы машин спокойно упирались бампером в воду. Теперь за “автомойку” на берегу получают штраф. В Минприроды считают, что уповать на совесть не всегда приходится — каждая мелочь должна быть прописана в законодательстве:
— Правила дорожного движения сформировались давно, и народ их соблюдает. А правила охраны природы в нашей стране явление новое. Где-то людей нужно к ним приучать, — отмечает начальник отдела использования и охраны водных ресурсов главного управления природных ресурсов Минприроды Татьяна Слиж. — 93 процента наших водоемов и водотоков оцениваются экспертами как хорошие и отличные. Остальные 7 процентов требуют пристального внимания и контроля.
Анна КУРАК
infong@sb.by
