Известных исполнителей Ольгу Залесскую и Артура Шуляка мы призвали к барьеру не из–за желания взглянуть на то, как они будут друг у друга волосы выдергивать или микрофон отбирать. Миссию на них возложили благородную, ведь материя, о которой речь дальше пойдет, тонкая. Имеет ли право на жизнь шансон, и вообще, что это за направление? Ольга выступит обвинителем со стороны представителей авторской песни: барды наверняка испытывают наиболее острую классовую ненависть к шансону. Артур же занял кресло адвоката — он пришел в шансон как раз из авторской песни. Никакой жесткой сечи не будет: оппонентам предложено расставить над волнующей нас темой те акценты, которые они пожелают. Заодно напоминаем артистам, что и бардовская песня совсем недавно собирала полные залы, и народ ломился на нее, позабыв про балет и оперу. Билеты на концерт Никитиных достать было столь же сложно, как и на выступления Аллы Пугачевой и группы «Машина времени», а магнитоальбомы Дольского имели такое же массовое хождение, как и записи Высоцкого. Кстати, Владимир Семенович, он кто — автор–исполнитель или шансонье? Кто первичен — предшественники Булата Окуджавы или Аркадия Северного?
Лично мне видится следующая цепочка: шансон — авторская песня — рок. (Предупреждаю, что в дебри лезть не собираюсь, салонные романсы и каторжанское искусство трогать не буду, а обращу свой взгляд на относительно современный период.) Блатная лирика, расцветшая в первые послевоенные годы, к 50–м стала облагораживаться, чтобы к 60–м из нее выделилось самостоятельное направление — бардовское, из которого чуть позже и в смычке с западным биг–битом родился русскоязычный рок–н–ролл. Течения сближали художественно–самодеятельное начало, текстовая направляющая, интимный характер повествования, то есть исполнитель общался со слушателем так, будто он разговаривал только с ним одним. И, конечно, аура запретного плода: ведь все это творчество не просто не приветствовалось властью, а служило объектом постоянных нападок и злобной критики. В стране всеобщего коллективного разума к индивидуальному мышлению относились с подозрением. И так происходило вплоть до середины 80–х, когда открылись шлюзы. Барды с рокерами начали быстро собирать стадионы, а вот шансон раскачивался дольше. Но когда динозавры авторской песни повымерли или поисписались, Грушинский фестиваль превратился в огромную тусовку, а Бутусов поехал агитировать за Бориса Ельцина, настал час шансона. И вот уже лет 15 как слушателю нет ничего милее песен Александра Новикова. Пика же своей популярности жанр достиг с восшествием на его престол (в порядке очередности) Сергея Трофимова, Григория Лепса, Стаса Михайлова и Елены Ваенги.
Но что–то я отвлекся. Ольга, Артур, так ли страшен и влиятелен шансон, как его малюют, и есть ли место авторской песне в нынешнем музыкальном раскладе?
Ольга Залесская: «Оказывать влияние и быть популярным — в случае с музыкой это разные вещи. И сегодняшний шансон — модное течение, скорее развлекающее, нежели на что–то серьезно влияющее. По сути, и название «шансон» вообще–то не совсем правильно применять в данной ситуации. Великие шансонье — Вертинский, Пиаф, Азнавур — пели, сдается мне, о другом и по–другому.
Раздражают ли меня песни русского шансона? Нет, потому что я их не слушаю. И в моем окружении никто не слушает. Конечно, они ориентированы на массовую публику, как и эстрада. В то время как авторская песня, создаваемая личностями, и предназначена личностям, а не публике в целом.
Авторская песня — не шоу–бизнес. И даже если проекты, связанные с ней, имели коммерческий успех, это все равно не бизнес вообще. Потому что тут сначала пишутся песни и уж потом исполнитель предлагает их зрителю, а не наоборот — как если бы автор сочинял композиции специально, угадывая, какие из них придутся слушателю по душе.
Бардовская песня, конечно же, изменилась, не стала хуже или лучше, она сегодня другая. Читают люди мало, вообще мало, а стихи–то — и вовсе единицы. Но для того, чтобы слушать и слышать поэтическую песню, читать просто необходимо».
Артур Шуляк: «Шансон вышел из авторской песни, поэтому два направления очень близки. Оба они были рождены исполнителями, которые пели под аккомпанемент акустической гитары. А потом кто–то из бардов вынес свое творчество на более массовую аудиторию, аранжировав его в эстрадном ключе. Термин «шансон» стал массово использоваться с легкой руки Михаила Танича, создавшего группу «Лесоповал» и начавшего писать для нее тюремную лирику, волной захлестнувшую постсоветское музыкальное пространство в начале 90–х годов. Сейчас в России такого продукта становится все меньше, а в Беларуси его практически никогда и не было. Международный фестиваль «Хорошая песня», в организации которого я принимаю участие, проходит под негласным девизом «без урлы» — на нем как раз не услышишь крайностей, а звучит там лирическая городская авторская песня: эстрадный шансон, основанный на небанальных текстах. К сожалению, такую музыку в исполнении белорусов минские FM–станции почти не транслируют, за исключением «Радио–Рокс». А на «Славянском базаре» ей отводят обычно два дня. Между тем наши артисты регулярно завоевывают призовые места на многочисленных конкурсах, проходящих за пределами страны. У нас очень крепкий уровень шансона — человек тридцать составят конкуренцию своим российским коллегам, а наших Александра Назарова, Сергея Славянского, Леонида Крюка я считаю звездами. Действительно же смешно и непонятно, когда их крутят на московском «Радио «Шансон» и показывают по «Шансон ТВ», а в Беларуси обходят молчанием. Те, кто обвиняет жанр в пошлости и бездуховности, наверное, давно из него ничего не слышали. Простенькие стихи мутировали в более содержательные, усложнились аранжировки, музыка стала богаче. Певцы и певицы для записи альбомов арендуют высокого класса студии, приглашают профессиональных инструменталистов, да и сами они, как правило, за плечами имеют соответствующее образование.
Граница между авторской песней и шансоном сегодня весьма тонка. Когда Митяев поет свои произведения сам — он бард, когда его композиции исполняет Шуфутинский — это уже шансон. Розенбаум, Трофимов органично чувствуют себя и там, и там. Я же называю то, что делаю, просто: авторский актерский романс».
Кое–что прояснилось для вас? Для меня — да. Поэту Юрию Левитанскому принадлежат замечательные строчки: «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — каждый выбирает для себя». Выбирайте свою музыку, критикуйте чужую, но пусть будет и та и другая. Например, Михайлова:
Ты прости меня, родная,
Что творю я, сам не знаю.
Просто очень плохо без тебя.
Незнакомые все лица,
А душе моей не спится,
Дни я проколачиваю зря...
Без тебя, без тебя,
Все ненужным стало сразу без тебя.
От заката до рассвета без тебя,
Так нужна ты мне, любимая моя.
И Визбора:
Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены.
Тих и печален ручей у янтарной сосны.
Пеплом несмелым подернулись угли костра.
Вот и окончено все, расставаться пора.
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною?..
