Перед Радоницей археолог Наталья Дубицкая вернулась из «разведки» по Светлогорскому району Гомельской области. Когда–то область называлась Полесской. Много километров было пройдено и исследовано. Наталья показывала мне фотографии, а потом спросила, слышал ли я когда–нибудь название деревни Ола? Я признался, что никогда, хотя сам с Гомельщины. Наталья, сокрушенно покачав головой, показала несколько фотографий. Безлюдное место, снег, лужи, лес, низкое вечернее солнце, большой деревянный крест, венки с искусственными цветами, плита с надписью. При увеличении надпись прочиталась: «На гэтым месцы 14 студзеня 1944 года былi расcтраляны i спалены мiрныя жыхары вёскi Ала i суседнiх населеных пунктаў. Усяго ў той жудасны дзень загiнулi 1758 чалавек, з iх 950 дзяцей. Вечная памяць ахвярам фашызма!»
Сегодня на берегу реки Ола, впадающей в Березину, — крест, памятник и братская могила, в которой похоронены все безвинно погибшие в тот страшный день и солдаты, освобождавшие те края. Деревня не возродилась. Уже нет тех, кого мы называем свидетелями, но остались скупые записи, собранные краеведами и журналистами.
«Чтобы спрятаться от немцев, люди шли в деревню Ола и жили там по 2 — 3 семьи в доме. Но однажды утром услышали лай собак и выстрелы. Фашисты загнали всех в сараи и подожгли. Того, кто пытался спастись, расстреливали. Маме удалось выскочить из сарая, но от боли она упала и очнулась уже ночью. Наутро ее нашли жители Коротковичей. Все родственники мамы — восемь человек — погибли...» — вспоминала Валентина Логвин, жительница деревни Коротковичи, рассказ своей матери.
«От группы отделилась женщина в телогрейке и большом клетчатом платке. Автоматчик шел за ней. Я услышал просьбу позволить сгореть в своем доме. Это была Аксинья Тимофеевна Курлович, жена бухгалтера колхоза. Под дружный хохот немцев и полицаев женщина повернулась и твердым шагом пошла к своему горящему дому. За ней бежал немец с большим баллоном за спиной. На ходу опрыскивал ее бензином. Женщина не обращала на него внимания. Офицер достал пистолет. Но на пороге дома женщина вспыхнула факелом и скрылась за дверями...» — вспоминал Тарас Колеснев. Этот эпизод описан в книге «Памяць. Светлагорск. Светлагорскi раён».
«Люди из близлежащих деревень уходили в Олу, потому что та располагалась среди болот, в непроходимом лесу. Все надеялись, что фашисты в этой «тайге» их не достанут. Наверняка местные предатели им и показали дорогу, — пересказывает слова очевидца научный сотрудник Чирковичского музея Мария Зыкун. — В Рудне (соседняя деревня) полицаи стреляли по погребам, в которых прятались люди. В одном из них уцелел шестилетний мальчик Ваня — он оказался под телами убитых, поэтому немцы его не нашли. Какая–то раненая женщина сказала ему бежать в деревню Ола. Мол, все жители Рудни спасаются там. Ребенок добрался до Олы и попал из одного пекла в другое...» «...14 января в Оле был престольный праздник, многие люди пришли туда к родственникам, а фашисты любили устраивать карательные операции, уничтожать деревни именно в такие дни. Эта трагедия коснулась и моей семьи: в Оле сгорела дочь сестры моей родной бабушки», — рассказала сотрудник Чирковичского музея Наталья Гавриленко.
Вот такая скупая информация... Это почти все, что я смог узнать о тех трагических событиях. А ведь там, в Оле, погибло в несколько раз больше людей, чем в Хатыни, о которой известно каждому школьнику. Я понимаю, что Великая Отечественная война необъятна. Понимаю, что историю мы учим по учебникам, а попадают туда статьи только о самых значительных и знаковых событиях... Знать о каждой деревне, сожженной в годы немецко–фашистской оккупации на территории Беларуси — а их, по последним данным, более чем девять тысяч, — невозможно. Но как же мало мы знаем о войне...
Впрочем, я уверен, белорусы — народ памятливый. Знаю, что сегодня, на Радоницу, придут люди и к большому деревянному кресту среди зеленого леса. Придут на братскую могилу потомки тех, кто жил семьдесят лет назад в белорусской деревне Ола. В одной из многих...
Советская Белоруссия №80 (24463). Вторник, 29 апреля 2014 года.
