Украина сегодня фигурирует исключительно в политических рубриках. Люди словно забыли о красоте этой земли, полной поэзии, об искусстве, рожденном ею, об украинских песнях, о ее неподражаемых творцах
Талантливейший «наивный» художник Анатолий Шинкарчук – один из них. Не имея художественного образования, он самостоятельно развил свой природный дар и успешно работает в самолично придуманном жанре. Он пишет картины маслом и акварелью на мешковине и экспонирует их без рам. В основном это пейзажи и жанровые сценки из жизни крестьян, живущих на границе Украины и Молдовы, в окрестностях села Загнитково Кодымского района Одесской области, откуда художник родом. В рамках программы Российской академии художеств, знакомящей московскую публику с мастерами искусств, живущими на постсоветском пространстве, в Галерее Зураба Церетели впервые были представлены 50 работ Анатолия Шинкарчука.
В работах Шинкарчука ощущается влияние как великих наивистов – Руссо, Пиросмани, Марии Приймаченко, так и французских импрессионистов – Моне, Гогена, Ван-Гога и, конечно, любимого его художника Анатолия Зверева. Работы Шинкарчука представлены в Картинной галерее Бендер в Приднестровье, в Краеведческом музее Верховины Ивано-Франковской области и других украинских музеях, в Фонде Марии Приймаченко (Киев) и частных коллекциях России, Молдовы, Украины, Европы, Австралии, Канады, США. В настоящее время художник живет в городе Рыбница в Приднестровье, с 2006 года выставляется с персональными выставками в Одессе, Киеве, Кишиневе и других городах СНГ. Критики прозвали художника «украинским Гогеном».
– Писать картины начал после смерти родителей и десятилетней работы разливщиком стали 6-го разряда, когда вдруг почувствовал, что мне чего-то недостает, внутренняя энергия требовала выхода, – рассказывает Анатолий Шинкарчук о своем творчестве. – Мне было 32 года. Но художником, думаю, я был с детства. Зимой, когда мальчики расходились по домам, я подолгу смотрел на звезды и на нашу украинскую ночь и не мог налюбоваться. В старших классах, когда мы ходили в походы в Карпаты, всегда отставал от группы. Останавливался и с восторгом смотрел на горы.
Думаю, что сама жизнь готовила меня к занятиям живописью. С самого детства я замирал от людской красоты. Красивые слова, фразы, мысли, поступки меня завораживали. Меня всегда интересовала философия, жизнь известных людей. Не находя ответов на вопросы, которые сам себе ставил, в один прекрасный день пошел в храм. И долго смотрел Пречистой в глаза, мысленно просил помощи. Именно с этого дня во мне произошел какой-то поворот, у меня появилось понятие о настоящей любви, а не эгоистической, присущей человеку, живущему без Бога.
Азы живописи постигал самостоятельно. Однажды увидел картины художника-оформителя и стал к нему захаживать. В библиотеке просматривал каталоги художников – от Марии Приймаченко до Пикассо, от Николо Пиросмани до Анатолия Зверева. Делал копии картин Сислея, Шишкина, Моне и многих других. Копировал акварельными красками, хотел убедиться, смогу ли овладеть гармонией колористики. Сделал около 50 копий, показал местным художникам и по их одобрительным взглядам понял, что все не зря. И начал все свое время, как Анатолий Зверев, уделять живописи. Писал с наслаждением, зная, что больше всего на свете люблю свою Украину.
Мать моя Ольга Авксентьевна работала в колхозе телятницей. И ткала палатари. Ткацкий станок, кросны, стояли на всю комнату в хате, и я целыми зимами, когда на улице непогода, кувыркался у нее в ногах. Много лет спустя понял, что любовь к цвету зародилась в этих кроснах, так как на палатарях в основном красные, синие, розовые цветы с зелеными листьями, и всё на черном фоне – они не могли на меня не действовать. Отец мой Антон Васильевич работал служащим в воинской части. Он был талантливым музыкантом и Мастером с большой буквы – чем только не занимался! Печи ставил, они до сих пор людей греют.
Еще все спрашивают, кто надоумил меня писать картины на мешковине и развешивать их без рам. А что в этом необычного? Пишешь так, потому что любишь эту фактуру, она и без ничего приятна. Холст сам по себе, когда готовишь его для работы, уже красивый, я дочкам всегда говорю: «Уже красиво, посмотрите!» А прогрунтовал – и все: намалюешь и ё-моё, оно уже нравится, кайф ловишь – и пишешь.
Вдохновения не ищу, просто приступаю и сразу пишу. По жизненным впечатлениям. В любое время суток. Чтобы картину сделать, надо много работать, не меньше 10 часов в сутки. Так говорит мой наставник в живописи Петро Ефимович Верховский, он живет в Павлограде. А бывает, приезжаю в село, иду по улице, а сбоку, в маленьком переулочке, идет бабка и кричит: «А ну ж, почекай мене, сынок!» Подожду, она подойдет: «А шось я тебе не знаю? Чий ты? Ты, мабуть, якийсь завезений, не наш?» Рассказываю ей про мать, про отца, где я живу, про детей. В ответ и она наговорит мне, как надо относиться к жизни, как любить людей. И вот такие встречи для меня очень дороги – это как бы сам народ мой, какой он есть.
Стихотворения в прозе, которыми подписываю свои работы, сами рождаются в моей голове, порой даже и не знаю, что именно эти слова напишу под картиной. Ну, например, это – «Бахча. Сторож. Говорят ему, что он на Фиделя похож чем-то. Он только улыбается. Простой потому что. С детства». Или – «Схимник идет на вечернюю службу. Курки. Монастырь. Все вокруг пылает. Любовью!»
А живопись мою, бывает, люди не сразу понимают. Очень многие не ценят изобразительное искусство и, заблуждаясь в своих мирских приобретениях, считают, что деньги решают все. Если бы люди знали, какая сила и благодать сокрыта в картинах, они регулярно посещали бы музеи и галереи.
