Все уже было, и все еще будет

У всех праздников есть одна особенность - они заканчиваются. 300-летие Санкт-Петербурга с его новомодными лазерными феериями и традиционным парадом эскадры состоялось, и граждане города могут свободно вздохнуть. Разъехались милицейские полки, открылись для движения улицы, никто не требует документов и не "устанавливает личности". В город вернулась обычная жизнь, а свежий ветер с Невы вновь свободно гуляет по Невскому проспекту. Балтийские ветры видели все. Они не удивляются ничему. Ни революциям, ни войнам, ни перестройкам. Весь прошедший месяц ветер равнодушно шелестел над иллюминированными улицами, очищенными от бездомных граждан, обдавал холодком жителей, которым было предложено побыть пока вне города. Потрепал яркие плакаты, замаскировавшие неремонтированные здания, и пролетал над заборами вдоль дороги из аэропорта Пулково, которые поднялись к небу, чтобы почетные гости не смогли увидеть нищету. Балтийские ветры хорошо знают старую традицию потемкинских деревень...

Но все равно - праздник был, а каждый праздник, несмотря ни на что, хорош уже сам по себе!

Однако вот что меня озадачило. Именины города отмечались по какой-то странной логике - на устах были только Петр Великий, Меньшиков, цари и царицы. Наши читатели, надеюсь, обратили внимание на заголовок в "СБ": "В истории Питера был и Ленинград!". Так попытался я выразить в газете свое смущение. Но после главного спича Владимира Владимировича Путина мной овладела самая настоящая досада. Ну как же так? Почему, говоря о великих событиях и славных людях города, российский Президент, упомянув Пушкина и Достоевского - достойных, конечно, петербуржцев! - не упомянул Владимира Ильича Ленина, руководителей обороны блокадного Ленинграда, да и вообще само слово "Ленинград" как-то незаметно выпало из всей праздничной лексики. Меня это поразило! Как если бы на чьем-то дне рождения гости говорили исключительно о младенческих годах юбиляра и прикусывали язык, когда нужно было переходить к его взрослой жизни.

Вчера в редакцию позвонила Галина Петровна Чекмарева, пожилой человек, перед самой войной закончившая ленинградский институт. Ее, полуживую, вывезли по ладожской "Дороге жизни". Она говорила, что не понимает, почему все мы остаемся людьми крайностей? Вспоминала, как еще в 70-е годы из сознания буквально силой вытравлялась российская история и упоминание в положительном смысле, например, царя Александра II немедленно влекло за собой неприятности... Весь Ленинград тогда превратился в пантеон Октябрьской революции. Наверное, в этом был определенный перехлест, размышляет Галина Петровна, но еще горше у нее на душе от некоторых нынешних руководящих выходок. Ей непонятно, скажем, сладострастие неофитов, вытравляющих из Санкт-Петербурга все, что напоминает о революции и Ленинграде. Галина Петровна сказала так: "Я очень уважаю Владимира Владимировича за его энергию и умение вести себя. Но почему он потворствует плохим вкусам? Никогда не поверю, что он не любил Ленинград, стыдился названия города и считал себя чуть ли не продолжателем дела дома Романовых. Чекист, член партии - сколько раз он клялся в любви к Ленинграду... Почему же сейчас у него было так мало слов о советском периоде города и людей..."

Тут, уважаемая Галина Петровна Чекмарева, есть одна большая тайна, разгадать которую невозможно. Я уж не знаю почему, но во всех нас заложен такой моторчик, который все время сбивает с толку и выводит на одну вполне избитую дорожку, ведущую по кругу. Мы все время изобретаем велосипед. Думаем, что это с нас персонально начинается новейшая история. Потому, наверное, и Санкт-Петербург успел побывать и Петроградом, и Ленинградом и опять вернуться к первородному имени. А судя по блеску в глазах некоторых политиков и телевизионных ведущих, они вот-вот бросят в массы клич назвать город Путинградом...

Что же касается политической составляющей закончившегося праздника, то позволю себе несколько лапидарных замечаний. Похоже, что блеск и роскошь дворцов, на которые было затрачено почти полтораста миллионов долларов из федерального бюджета, имели целью поразить техасское воображение "друга Буша". Под сводами дворцов зримо витал афоризм Кондолизы Райс, четко определившей позицию США после окончания второй войны в Персидском заливе: "наказать Францию, игнорировать Германию, простить Россию". На пресс-конференции Буш изо всех сил изображал любезность и, хотя порой нервно постукивал ручкой по массивному столу, при каждом удобном случае называл Путина "другом". При этом довольно прозрачно разъяснил, что на дележку пирога российским нефтяным компаниям рассчитывать нечего, а что касается участия Москвы в создании иранского "мирного атома", то "другу Владимиру" тоже нужно трижды подумать. Путин многозначительно улыбался. Мне кажется, что его нужно понимать так: попытка создания оси Москва - Берлин - Париж успехом не увенчалась, самое пристойное - сделать вид, что вообще ничего не произошло. Тем более что нынешней осенью ему предстоят парламентские выборы и дел у Путина полные руки. Несмотря на его очень высокий личный рейтинг, российское население довольно косо посматривает на власть, которую все чаще обвиняют в коррумпированности и потворстве олигархам, неумении смирить упрямство региональных баронов и преодолеть чеченскую трясину. Это означает, что, вопреки фокусам кремлевских технологов по созданию партии власти, вполне вероятно, что "левые" смогут получить огромное количество мест в новой Думе. Другими словами, если сегодня в Охотном ряду блещет протестами один Шандыбин, то на следующий год Василиев Ивановичей в зале может оказаться сотня. Первое, за что они возьмутся, будет, понятно, "дружба с Бушем". Поэтому, чем шире улыбался на саммите Владимир Владимирович, тем холоднее становились его глаза.