Уроки жестокой истории ценны тем, что в конечном счете они приводят к переосмыслению старых обид и недоразумений. К формированию исторической памяти, где главными являются гуманизм, доброта и стремление в ходе времен продолжать движение по пути цивилизации и совершенства. Сведение старых исторических счетов не сделало более счастливым ни один народ... Понимание и примирение — вот панацея от предотвращения новых недоразумений, конфликтов и войн...
Белорусская земля издревле была территорией, где сталкивались интересы многих сильных стран мира сего. Мирные крестьяне на протяжении многих веков оказывались в жерновах соперничающих империй, царей, королей, князей, а потом и идеологических «культуртрегеров», оставлявших после себя дымящиеся развалины и миллионы жертв.
Особую страницу белорусской летописи занимает борьба между двумя могущественными империями своего времени, имеющими столицы в Варшаве и Москве. Современные интерпретаторы истории нередко рассматривают это время с самых полярных позиций, симпатизируя то рыцарям Речи Посполитой, то боярским ратникам, видя в таком событии, например, как в «московской смуте» XVII века то героизм, то сплошное коварство без всякой внутренней нейтральной компоненты. Или–или... А было совсем не так. Было сложнее и уж, во всяком случае, не столь примитивно, когда на события четырехсотлетней давности смотрят с позиций сегодняшнего дня.
С удивительным фрагментом времен восстания 1863 года недавно пришлось столкнуться и мне.
Движущие силы и механизмы тех событий куда как сложнее вульгарной теории о «национально–освободительном движении», равно как и попыток заверстать их в рамки «просветительской деятельности» графа Муравьева. Последующие события, происходившие на территории современной Беларуси, показали, что любое насилие, какими бы благородными мотивами оно ни объяснялось, порождало лишь новое насилие, раскручивая дьявольскую спираль. В этом круговороте были и Береза-Картузский концлагерь, и Катынь, и Хатынь...
Сегодня белорусская историческая память с одинаковой добротой вмещает в себя и борьбу Кастуся Калиновского, и тех мучеников православного сопротивления польским повстанцам, — потому что все это часть белорусского тела и белорусского сердца. Неразделимая часть. Только осознав эту сложность, мы сможем и дальше строить свою страну и свой добрый многонациональный дом, где нет различия между католиками и православными, между всеми людьми.
Об этом — две истории, мистическим образом объясняющие доброту нашей земли, сохранившей удивительную гармонию памяти о белорусах, оказавшихся по разную сторону исторических баррикад, но упокоившихся под одним символом — христианским крестом, ставшим символом примирения бывших врагов.
По–моему, это точный комментарий к тому, о чем я написал выше.
Памятник псаломщику
Федор Яковлевич Юзефович родился в селе Телеханы Пинского уезда в семье православного священника. После окончания в 1847 году Пинского духовного училища служил пономарем и псаломщиком в храмах Минской губернии. 25 марта 1861 года был определен на должность псаломщика в Кресто–Воздвиженскую церковь села Святая Воля Пинского уезда. Поселился вместе с семьей в соседней деревне Великая Гать.
Во время восстания 1863 года белорусский псаломщик открыто встал на защиту царской власти. Он организовывал караулы из крестьян, сообщал властям о передвижении повстанцев, отбивал предназначенный им фураж. Повстанцы жестоко отомстили псаломщику. Когда их отряд из нескольких сотен человек занял Великую Гать, Юзефович был повешен. Вначале на иве во дворе своего дома, потом, возможно, еще живого его привязали к лошади и протащили через деревню к перекрестью дорог. Там Федора Яковлевича повесили вторично. Вскоре батальон российской армии выбил повстанцев из деревни, и тело мученика было предано земле. О месте его захоронения существуют две версии. По одной из них, Юзефович был похоронен на кладбище возле своего дома в Великой Гати и на его могиле был поставлен высоченный деревянный крест, сохранившийся до наших дней. По другой, из воспоминаний его родственников, тело псаломщика покоилось у стен Свято–Вольской церкви, где он служил. Изучая старые фотографии белорусских сельских кладбищ, я пришел к выводу, что у наших предков была традиция устанавливать один или несколько деревянных крестов, возвышавшихся среди захоронений. Поэтому вторая версия кажется более правдоподобной. После смерти Федора в семье осталось пятеро детей–сирот: Алексей, 11 лет, Екатерина, 7 лет, Николай, 5 лет, Анна, 4 года и Мария, 1 год. На поддержку семьи С.–Петербург выделил четыреста рублей единовременного пособия, а Святейший Синод назначил ежегодное содержание в сорок рублей. Пятьдесят рублей серебром передала газета «День» из пожертвований подписчиков.
В начале XX века съезд духовенства Минской епархии принял решение увековечить память Федора Юзефовича. Деньги на сооружение памятника собирались среди духовенства и за счет частных пожертвований. Так как, по сообщению газеты «Минское слово» № 1385 за 1911 г., «от Федора не осталось даже могилы»... установка памятника была одобрена на месте принятия псаломщиком мученической смерти. Торжественное открытие монумента «при стечении народа» состоялось 14 сентября 1911 года. Выполненный из шведского черного гранита, монумент представлял собой крест, стоявший на высоком ступенчатом постаменте. Надпись на его верхней лицевой грани гласила: «Псаломщику Федору Яковлевичу Юзефовичу, повешенному поляками в 1863 году». На нижней лицевой части постамента значилось: «От православного духовенства и паствы». Заднюю нижнюю часть постамента украшали стихи:
Слава за веру борцам,
Верным России сынам,
Тем, что готовы отдать
Душу за Родину-мать!
Памятник украшала ажурная металлическая решетка. Его фотографию, правда, не очень хорошего качества мне удалось отыскать в иллюстрированном приложении к «Минскому слову» № 1480 за 1912 г.
По Рижскому договору деревня Великая Гать вошла в состав Польши и фамилия Юзефовича вошла в реестр «врагов Речи Посполитой». В 1920–е гг. памятник был разобран. Но в памяти «тутэйшых» псаломщик остался как герой. По воспоминаниям местных жителей, на месте разрушенного монумента православными парнями, призываемыми в Войско Польское, был установлен деревянный крест, у которого просили Господа благословить их и уберечь во время военной службы. В советское время этот крест был, естественно, уничтожен. Имя Федора Яковлевича Юзефовича надолго забыто.
Со становлением независимой Беларуси пошла активная работа по восстановлению исторической памяти. Появились серьезные исследования священника о. Гордея Щеглова, историка Кирилла Сокола, первым обнаружившего информацию о памятнике с такой трагической судьбой. Стараниями архиепископа Пинского и Лунинецкого Стефана, настоятеля Свято–Вольской Кресто–Воздвиженской церкви о. Николая и их сподвижников на кладбище деревни Великая Гать недавно поставлен гранитный крест в память о православном мученике. Ведутся работы по изготовлению гранитной ограды, по их окончании крест будет освящен.
Памятник повстанцам
В 2005 году на старом католическом кладбище в Коссово был восстановлен памятник на могиле участников восстания 1863 г.
За несколько лет поисков ни в одном из известных мне исторических источников я не смог найти про этот памятник никаких сведений. Отсутствовали и старые снимки. Поэтому решил выехать на место в надежде найти хоть какую–нибудь информацию. У края кладбища на бетонном основании воздвигнут крест из черного гранита со ступенчатым постаментом. На передних гранях надписи на польском языке: «11 ноября 1928 года, в 10–летие независимости, польским повстанцам, погибшим в 1863 году в повете Коссовском — жители повета» и «Здесь покоится прах повстанцев Красинскего, Лукашевича и неизвестного». Текст вырезал Ц.Лев из Пружан. Местные жители рассказали, что первоначально крест установили в 1928 году. Простоял он до 1939 года, когда группа красноармейцев при помощи грузовика сбросила крест с постамента, который вместе с надписями остался нетронутым. Более 60 лет крест пролежал на кладбище, сросшись с землей. И только в 2005 году в суверенной Беларуси, отдавая дань мужеству повстанцев, местные власти и энтузиасты вернули его на прежнее место.
...Я возвращался из Коссово разочарованным: практически ничего нового об истории памятника не узнал. Но всю дорогу меня преследовала мысль, что этот памятник я где–то уже видел. Дома я тщательно просмотрел всю свою коллекцию старых фото и открыток с видами памятников — ничего. И тут вспомнил!.. Беру иллюстрированное приложение к «Минскому слову» за 1912 год, сердце колотится. Какая удача! Вот он?! Памятник Юзефовичу! На первый взгляд, есть сомнения, но при детальном рассмотрении уверенность крепнет с каждой секундой. Несмотря на не совсем четкую фотографию в газете, сходство поразительное. И тут и там черный гранит. Крест и две верхние ступени с постамента, только уже с другими надписями, одинаковы. Не хватает только массивной нижней части постамента от памятника Юзефовичу и ступеней к нему. Я тут же поделился новостью со своим московским другом и коллегой, крупнейшим специалистом по изучению памятников Российской империи Кириллом Соколом. Он подтвердил мои догадки, сказав, что для специалиста по обработке камня сделать новую надпись на месте старой не составляет труда. А также выразил готовность немедленно приехать для более детального изучения памятника. После повторного осмотра, проведения замеров и определения пропорций у нас не осталось сомнений — это один и тот же памятник! В пользу нашей версии, кроме уже сказанного, говорят и многие другие факты. Польша 1920 — 1930-х гг. не имела собственного гранита и использовала этот дорогой материал крайне редко, в особо значимых случаях. Трудно поверить, что для почти неизвестной могилы в захолустном местечке был заказан за границей памятник из дорогого гранита. В этот период польские памятники в большей своей части изготавливались из металла, бетона и гипса даже для таких значимых фигур, как Пилсудский, Костюшко, Мицкевич... Также в те годы была распространена переделка русских памятников. Подобное произошло с памятником Отечественной войны 1812 года в Кобрине. В 1920–е гг. польские власти сняли с памятника бронзового орла и доски с надписями, вместо них на постамент был поставлен бюст Костюшко. Только в 1960–х гг. памятнику вернули прежний вид. В трудные годы меняли облик монументы во Влодаве, Войславице, Желтках, Кжешове... Польские власти брали реванш у царских, которые в свое время переделали немало костелов в православные церкви...
Конечно, было бы здорово найти еще и документальные свидетельства разборки и переноса памятника. Без них, наверное, существует небольшая вероятность того, что мы ошибаемся. Но это была бы еще более удивительная история. Два совершенно одинаковых памятника, поставленных в разное время разными странами бывшим врагам.
Конечно, Красинский, Лукашевич и неизвестный повстанец, воевавшие и погибшие за свои идеалы, достойны уважения, и, наверное, этот крест должен остаться на их могиле. Но мы не должны забывать и о псаломщике Федоре Юзефовиче.
Фото из архива автора.
Советская Белоруссия №128 (24265). Суббота, 13 июля 2013 года.
