Валентину Поликанину, поэта, автора книг "Найдите время для любви" и "Две музы", мы знаем по публикациям в газетах и журналах, по радиопередачам и песням. Их исполняют многие артисты. Но Валентина Поликанина не только поэт, она - еще и огромный удивительный мир...
- Какими глазами вы смотрите на происходящее вокруг вас?
- Грустными... Я ощущаю неспокойствие, оно - в воздухе... Какая-то особая информация, которую невольно улавливаешь... Образовались разные психологические слои-миры, которые не состыковываются, приходят в противоречие друг с другом. Мне кажется, что у богатых словно пелена на глазах, они живут в мире своих удовольствий, неограниченных возможностей: все можно купить, продать, все доступно. А иным людям кажется, что жизнь - это сплошные муки...
Вообще каждый человек - это отдельный мир. И при соприкосновении мы либо проникаем друг в друга, либо отталкиваемся... Все чаще приходится видеть несправедливость и признавать собственную слабость: ну не можешь ты прыгнуть выше собственной головы, чтобы наказать, например, подлеца за его хамство, клеветника - за длинный язык...
- У вас в стихах (при всей их общей светлой, мажорной гамме) нет-нет да и проскользнет грусть, надрыв, страдания, в общем-то, как и у большинства поэтов. Вы пишете: "цветаевский горький пряник", "ахматовский черный сахар", "как тяжек родословный мех"... Ответьте же, почему мы такие - "с вечною драмою"?
- Мне кажется, что если бы человек не знал горя, он был бы этаким всерадужным, всеспокойным созданием. Может быть, счастливым, но слабым и глупым. Горе делает человека мудрым...
- А не злым?
- Нет, мудрым. Вот если бы первый человек не согрешил, не было бы всего этого и с нами. А раз так случилось, то мы познаем горе в силу своей греховности. Строим - и разрушаем, и опять строим, как муравьи, за которыми наблюдают сверху. Горе и страдания нас закаляют, мы в них находим оправдание своей жизни.
- В одном из стихотворений у вас есть такие строки: "Ах, в жизни разобраться невозможно, как невозможно предсказать себя!" Что означают эти слова?
- Как минимум два существа живут в каждом человеке... Недавно по этому поводу написалось новое стихотворение "Двойник". В каждом из нас есть двойник. И он подличает по отношению к нам, провоцирует на какие-то гадкие поступки. А совесть - то истинное, праведное, что в человеке есть. То, что от Бога. И вот эти двое в нас постоянно борются. И когда побеждает совесть, нам становится спокойно и хорошо. Может быть, тот двойник в конце концов остается побежденным совестью? И на попятную идет, и затихает в нас?..
- В чем вы черпаете силы для этой борьбы?
- Я лечусь тишиной, ищу в ней ответ. Это ведь только кажется, что когда вокруг тихо - то пусто и неинтересно. На самом деле тишина - тоже информация, только другого рода. Я лечусь природой, одиночеством. Люблю ходить одна. И боль я переношу в одиночестве, не привыкла никого обременять своими проблемами.
- Из чего рождаются ваши стихи?
- Ахматова когда-то сказала, что из всякого сора. И точно! Из космического сора, из любой информации. Я согласна с Пастернаком, что стихи растут везде, даже под ногами, только надо нагнуться - и увидеть. Пастернак имел в виду природу. Конечно, жизненные условия теперь таковы, что мы не имеем возможности видеть широко. Для этого надо ездить по свету, видеть разные страны. Это обедняет наше творчество. Мы и видим в основном то, что у нас под ногами.
Вообще настоящие стихи приходят с вдохновением. Когда нет вдохновения, кажется, что ты хуже всех людей на свете, наступает полное бессилие.
- А когда вдохновение посетило - это чувство восторга или успокоенности?
- С возрастом появилось равновесие. И радость, и спокойное понимание: ждала - и дождалась.
Лет 20 назад я писала сложно, мудрено-витиевато. Потом пришла к тому, что глубину мысли лучше постичь в простой форме. Чтобы при простоте формы мысль была непроста. Если есть мысль - ее не нужно украшать и утяжелять. Наоборот, надо сделать эту мысль доступной, для всех понятной. Простота - не примитивизм. Чтобы достичь простоты, нужно проделать большой и сложный путь. Вот, например, Пушкин - прост и мудр. Его легко запоминают и взрослые, и дети.
- Вы, наверное, не раз задумывались над тем, каким должен быть поэт?
- Мне кажется, настоящие поэты - скромные, интеллигентные люди. Они не ставят себя выше других, дают возможность быть с собой на равных. Когда-то россиянин Александр Кушнер сказал, что поэт должен только догадываться о себе, кто он такой, а не кричать на всех перекрестках, что он поэт. Мне эта мысль очень близка.
Иногда ощущаешь творческую ревность людей, видишь, как они друг друга "поедают", стремясь пролезть повыше, схватить побольше. Как ни странно, зависть становится двигателем прогресса. Как пружинка эта зависть. А должна быть любовь двигателем наших душ.
Нет бы сплотиться всем и делать одно доброе дело вместе. Вот как рыбак рыбака видит издалека. У них есть солидарность - сидят с удочками и молчат.
- А может, находясь рядом, творческие люди как бы не видят друг друга, не могут объективно оценивать?
- Тоже верно, "большое видится на расстоянии"... Нужно, чтобы время прошло. В действительности же могут просто совпасть какие-то мнения: кому-то дать госпремию, а кому-то не дать, того выдвинуть, а того - задвинуть... А пройдет время - и все окажется по-другому. В истории такие случаи были. Современники не способны объективно оценить того, кто живет рядом с ними. Вот мы сейчас восхищаемся Гоголем, а ведь к нему по-разному относились при жизни. Философ Василий Розанов, например, утверждал, что Николай Васильевич - деспот, властный и тщеславный человек, превозносящий себя незаслуженно. Льва Толстого Розанов вообще не считал великим писателем, говорил, что общаться Толстой не умел, собеседник был никакой. Все эти мнения забылись, мы сегодня знаем эти имена как великие. Да и потом, люди не могут знать того, что с ними или с их современниками будет через 100, 200, 300 лет.
- Булгаков, перепробовав себя в разных качествах - был и врачом, и актером, и журналистом, - наконец пришел к выводу, что по составу крови он писатель... А вы кто?
- После окончания филологического факультета Белгосуниверситета я много лет работала корректором, потом - редактором в одном из НИИ, затем - секретарем-референтом в коммерческой фирме, сейчас работаю обозревателем в журнале "Беларусь". Еще у меня есть своя периодическая программа на радио "Мир", которая называется "Аптека души", и масса обязанностей в Минском городском совете женщин.
Но я себя ощущаю прежде всего поэтом. И живу, и дышу этим. И на мир смотрю поэтически. "Хожу... А все-таки летаю..."
- Однажды я слышала, как ваш муж читал на творческой встрече поэму "Последняя осень тысячелетия". Читал так, что зал притих. Интересно, каково быть рядом с женщиной-поэтом?
- Мне повезло, что муж так переживает за меня. Он человек науки, но имеет тонкую лирическую душу. Он, естественно, первый слушатель. И, как правило, попадает критикой в те строки, которые нужно доработать. Он тысячу раз, может быть, перечитал мои книги, и каждый раз он что-то там для себя находит. Говорит сыну, что в стихах мамы разлита доброта, что они зовут к свету, что помогают ему жить. Но это его мнение. Я же уверена только в одном: даже если все из того, что написано мной, канет в Лету и уцелеет только одна-единственная строчка "Найдите время для Любви", - значит, я состоялась. Если останется только эта строчка - значит, я прожила не зря.
ЗАНЬКО Ирина.
