Война за здоровье
10.07.2012
Когда неприятельский флот показался на рейде Севастополя, Дарье Михайловой было всего 15. Тогда в российской армии никто не разрешал девушкам помогать солдатам. Так она, во многом случайно оказавшись в эпицентре боевых действий, переоделась матросом и принялась, как умела, обмывать раны, перевязывать, утешать и помогать несчастным. Вскоре вокруг нее образовался перевязочный пункт. Когда Николаю I сообщили о поступке Дарьи Михайловой, которую народ нарек Севастопольской, царь наградил ее золотой медалью с надписанием «За усердие». Сверх того ей было даровано пятьсот рублей серебром и заявлено, что по выходу ее в замужество государь пожалует еще 1.000 рублей серебром на обзаведение. После войны Даша купила трактир, вышла замуж, но семейная жизнь не сложилась, детей у нее не было. Сведений о ее смерти не сохранилось, в ходу лишь разнообразные версии, но, я полагаю, многим покажется удивительной та из них, по которой Дарья Севастопольская скончалась в один год с Флоренс Найтингейл. Год этот был 1910–м, и до начала революции в жизни, а не только в медицине, оставалось тогда совсем ничего.
1. В связи с установленной вредностью абортов запретить производство таковых как в больницах и специальных лечебных заведениях, так и на дому у врачей и на частных квартирах беременных. Производство абортов допустить исключительно в тех случаях, когда продолжение беременности представляет угрозу жизни...
3. За понуждение женщины к производству аборта установить уголовное наказание — тюремное заключение до 2 лет.
4. В отношении беременных женщин, производящих аборт в нарушение указанного запрещения, установить как уголовное наказание общественное порицание, а при повторном нарушении закона о запрещении абортов — штраф до 300 рублей» («О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах», 29.06.1936).
Говоря сегодня о медицине и медсестрах, безусловно, нельзя не вспомнить и об удостоенной в 1965 году медали Флоренс Найтингейл (с 1912 года ею награждают медсестер за преданность делу и храбрость) полочанке Зинаиде Туснолобовой-Марченко. В Великую Отечественную за 8 месяцев пребывания на фронте она вынесла с поля боя 128 раненых. В феврале 1943-го в бою под Курском была тяжело ранена, обморожена, сутки пролежала среди трупов. Вследствие обморожения лишилась рук и ног. После обращения Зинаиды к рабочим, публикации открытого письма воинам 1–го Прибалтийского фронта, лозунг «За Зину Туснолобову!» появился на бортах многих танков, самолетов и орудий. За нее шли в бой и одерживали победу.
«В лечебное учреждение поступил больной. Прежде чем начать осмотр, врач обычно беседует с ним, подробно расспрашивает, когда и чем он раньше болел, где работает в настоящее время, каковы бытовые условия. Все эти данные врач записывает в историю болезни. У человека, страдающего тяжелым недугом, невольно начинает портиться настроение. Он пришел, чтобы врач облегчил боль, а тот снимает допрос и пишет. Пишет 20 — 30 минут. Еще недавно так было в эндокринологическом отделении 1–й Минской клинической больницы... В целях ликвидации излишней писанины коллектив отделения впервые в республике перешел на магнитофонную запись. Все данные медицинского обследования и наблюдения врач диктует в микрофон для звукозаписи. Затем специально выделенная сестра, включив магнитофон, аккуратно переносит это в истории болезни» («Новое в лечебной практике», 12.06.1957).
Закончить сегодняшний рассказ о театре военно–медицинских действий хочется воспоминанием о милостью божьей хирурге Николае Пирогове. Это он замечал, что «русские не должны дозволять никому до такой степени переделывать историческую истину». Сделавший в ходе Крымской войны порядка пяти тысяч ампутаций врач прекрасно знал, что еще в октябре 1854 года на фронт прибыла «Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и больных», а о «мисс Нейтингель и «о ее высокой души дамах» мы впервые услышали только в начале 1855 года». О Николае Ивановиче Пирогове можно говорить и как о первом хирурге, применившем гипсовую повязку, и как о создателе топографической анатомии, и как о враче, прославившемся не только в Крыму, но и под Плевной. Но рассказ о нем будет неполным без упоминания, что было у него две супруги, но женат он был исключительно на работе. Первая жена, из которой Пирогов мечтал сделать некое подобие неведомой ему в ту пору Флоренс Найтингейл и которую ради этого, как говорят, даже побивал, умерла после вторых родов. Зато вторая супруга отвечала всем необходимым критериям. Может, 25–летняя баронесса Бистром и мечтала о любви, но, отправляясь в имение своих родителей на медовый месяц с 40–летним предметом своего обожания, наверняка даже не удивилась, когда Пирогов попросил найти ему двоих увечных бедняков. Операции поднимали ему настроение куда лучше, чем женское тело.