Все хорошее когда-нибудь заканчивается, увы. Вот и российский мужской теннис на глазах сдает позиции и скатывается по турнирной и рейтинговой лестнице все ниже и ниже, хотя академия тенниса и воспитывает новые таланты - они выступают за другие страны. Свои топ-позиции, если быть точным, россияне уже сдали. Мужская сборная, в свое время выигравшая два Кубка Дэвиса, минувшей осенью вылетела вовсе из элитной мировой группы, проиграв без вариантов бразильцам – 0:5.
В индивидуальных турнирах «Большого шлема» картина, в общем-то, не лучше, и приключения российских мастеров большой ракетки на корте, как правило, заканчиваются на дальних подступах к финалам. Кое-кто из экспертов характеризует сложившуюся ситуацию отчаянным словом – «развал». Но так ли безнадежно все на самом деле? Этот вопрос корреспондент «СВ» задал одному из лучших в совсем еще недавнем прошлом теннисистов мира, двукратному победителю турниров «Большого шлема» (Открытого чемпионата США – 2000 и Открытого чемпионата Австралии – 2005), обладателю двух Кубков Дэвиса, а ныне – депутату Государственной Думы России Марату Сафину.
– Что же все-таки ожидает российский мужской теннис в обозримой перспективе, Марат?
– Пока ничего. Все пока без просвета.
– Насколько можно судить, корень многих проблем – в недостаточном финансировании. Речь, насколько я понимаю, идет о дополнительных 10–20 миллионах долларов в год. Сумма в масштабах России, честно сказать, не очень значительная.
– Да, но здесь присутствуют другие многочисленные нюансы, которые не дают возможности развиваться. Опять же многие говорят, что теннис, мол, не массовый вид спорта. У нас сейчас все любят футбол и хоккей, а теннис уже как-то не очень-то. У меня, например, денег нет, чтобы спонсировать российскую теннисную федерацию. Возможно, появится какой-нибудь состоятельный человек, любящий теннис, который станет спонсировать наш вид спорта.
– А если этот состоятельный меценат так и не появится?
– Не появится, значит, теннис у нас будет попросту умирать. Пока не умрет совсем. И нам, нашим детям и внукам останутся только воспоминания с картинками о том времени, когда мы были впереди планеты всей на корте.
– А зарубежные спонсоры помочь тут не могут?
– А зачем им это? Никому это не интересно. Чтобы вы лучше понимали ситуацию, приведу для сравнения такие цифры. Скажем, мы, например, просим десятку – двадцатку, тогда как во Франции, допустим, годовой бюджет их теннисной федерации составляет семьдесят – восемьдесят миллионов евро. В США вообще – сто двадцать. А у нас – семь. Семь на всю страну. И что сделать можно на крохи такие?!
– Но ведь те самые люди, которые при деньгах, наверняка помнят выдающиеся победы, осененные именами Кафельникова, Сафина…
– Да бросьте, никого это не интересует. Вообще никого. Да-да, мы вас уважаем, помним ваши победы, гордимся, но денег, извините, не дадим. Вот и весь разговор обычно.
– Делать-то что в такой ситуации?
– Не знаю. Ждать, наверное. Ждать, пока все это не грохнется к чертовой матери. Может, тогда наконец-то спохватятся, начнут суетиться. И ждать осталось, кстати говоря, недолго. Запасов уже нет. Все запасы, какие еще оставались, практически исчерпаны. Мы вошли в пике. Сбитые летчики – и наша Федерация тенниса, и теннис вообще. Ребята, которые еще играют, пытаются хоть как-то удержаться на плаву. Но и они «стареют» и заканчивают карьеру. Это – необратимый процесс. А молодняка им на замену нет. Потому что нет нормальных возможностей для подготовки резерва. Тренироваться негде. Тренеры, недовольные зарплатой, уходят в коммерцию. И до тех пор, пока не грохнемся в лепешку, никто, видимо, не начнет шевелиться.
– А вы, Кафельников?
– А что мы сделаем? Мы свое отыграли и сейчас готовы помогать всем чем сможем. Но опять же, если нет никакой поддержки, нет смысла этим заниматься. Пока вот ситуация такая. Что там дальше будет, поживем – увидим…
