Вопрос в юбке

Феминизм - по-прежнему довольно темное явление для большинства наших граждан (как для мужчин, так и для женщин). Наша женщина давно не чувствует себя порабощенной, потому что еще ее прабабушку революция вызволила от мужского гнета, наградив в придачу избирательным правом, тяжелым трудом и знаменитым лозунгом "каждая кухарка должна научиться управлять государством". Так что эмансипация для нас - книжное западное слово, не более. Другое дело, кто же в результате стал свободнее - мы или они? До чего довело наше равноправие? До женского труда у станков, до ссылок не только поэтов, но и поэтесс в сибирские лагеря? В то же время за "железным занавесом" барышни отвоевывали по крупице то, что давало бы им право чувствовать себя не продолжением ребра Адама, не слабым полом, а прекрасным и наилучшим во всех отношениях. Итак, каков результат? Черепаха обогнала Геракла?.. Нет, мы просто двигались в разные стороны. Импортированный к нам феминизм встретился с безразличием большинства женщин, которых беспокоит не столько освобождение от мужских пут, сколько выживание среди миллионов таких же, как и они, человеческих особей, не важно, какого пола.

Но феминистки в Беларуси есть. Объединены они вокруг Центра гендерных исследований минского Европейского гуманитарного университета. Причем цели у них отнюдь не революционные. Главное - понять местную специфику: как живет и как должна жить наша женщина. Анализируют прошлое, проектируют будущее. Вот недавно издали очередной сборник статей по "больному" вопросу - "Женщины на краю Европы" (составительница Елена Гапова). Это продолжение предыдущей книги "Гендерные истории Восточной Европы".

О чем эта книга? Как мне показалось, главной ее целью было ввести женщину как субъект в систему образов национальной мифологии. Для современного белорусского сознания понятие "женщина" как явление - это пока большая тайна.

Евфросиния Полоцкая, ставшая на путь бегства из бренного земного мира, - это, увы, не пример для подражания и идеализации. Может быть, Рогнеда? Но и здесь, соглашусь с госпожой Гаповой, имел место (в случае с покушением на Владимира) не политический, а скорее бытовой героизм, если не обычный знак отчаяния беспомощной княжны. О таких личностях, как мать князя Витовта литовская жрица Бируте или жена короля Ягайлы Софья, нам известно и того меньше - пару строк из летописей плюс фантазии историков-романтиков. И на кого же равняться нашим соотечественницам? Где они - идеалы для подражания, сильные и очаровательные личности?

"Они есть у нас", - говорят белорусские и зарубежные авторы сборника. Это и всем известная театралка XVIII века Франтишка Уршуля Радзивилл или даже народная художница века ХХ Алена Киш. Можно найти и имена менее известные, но не менее значимые. Это, например, Полута Бодунова, в облике коей прослеживается (при ее-то национал-романтической самоотрешенности!) героиня любовного треугольника. Но: единственная женщина в правительстве БНР и отважная революционерка-эсерка, отвергнутая таким же "палкiм змагаром" Томашем Грибом, она все же не взяла верх над жизнью... "Живи для других, люби идею больше, чем себя", - подписала себе приговор Полута, потеряв надежду на благосклонность Томаша... Образ освобожденной женщины может быть дополнен не менее захватывающей и все же более удачной линией жизни еще одной нашей землячки - Малки Лившиц, более известной под именем Эсфири Фрумкиной. Чтобы "революция пришла в еврейский дом", она разрушала основы традиционного уклада своей национальной общины и вместе с тем содействовала открытию в СССР сети школ на языке идиш. И Полута, и Эсфирь закончили жизнь почти одинаково: первую расстреляли, вторую добили лагерем. Но вот дилемма: стоит ли подражать этим безусловно выдающимся, но вряд ли счастливым женщинам?..

Или чересчур эмансипированная шляхтянка Эмилия Плятер... Кто не знает судьбы этой девушки, воспетой Адамом Мицкевичем за героизм в восстании 1830 года? Встав в исключительно мужские ряды повстанцев, она доказала, что храбрость и мужество - понятие не однополое. Кстати, еще поэт Мицкевич уверял, что проблема освобождения женщин "решена в Польше (читай - и в Литве, и в Белоруссии) в гораздо большей степени, чем в других странах".

Феминистки с этим категорически не согласны. Но так ли несвободна была наша славянская Ева от Адама во все времена? Книга дает на этот вопрос два взаимоисключающих ответа. Но вот выводы у авторов почти всегда однозначные - отрицательные, причем нередко без учета белорусской специфики.

Верно, сегодня мы не входим в Европейский cоюз. Значит, и женский вопрос у нас имеет свои особенности, актуален по-своему, не так, как "где-то". Но стоит ли прикладывать тогда здесь схемы "оттуда"?