Николай Козеко мучается со спиной. Скрутило Николая Ивановича неделю назад в Швейцарии, аккурат накануне вылета домой с первых межсезонных сборов. Пришлось задержаться в местной клинике, где его быстренько поставили на ноги, а по прилете домой один из лучших и самых известных тренеров страны лег на обследование в РНПЦ травматологии и ортопедии. «Вы до утреннего обхода врачей приезжайте, к семи утра, — рекомендовал Козеко. — Это у себя в команде я главный, а тут все решает доктор, а с ним не поспоришь...»
Видеть Николая Козеко в домашних «трениках» и синей кофточке непривычно. Взгляд обычно выхватывает его в яркой спортивной экипировке и темных очках на горе, где он чувствует себя царем и регулярно вскидывает вверх руки, празднуя очередной победный прыжок своих учеников. Димы Дащинского, Леши Гришина или Антона Кушнира. Они все для него, как дети, и даже семейный подряд Сливцов, уехавших летом в Сочи «зашибить рупь», не смог изменить к себе его теплого отцовского отношения.
— Ну здравствуйте! — радостно, как будто обрадовавшись кому–то, кто не в белом халате, приветствовал меня Николай Иванович. — На 10 дней «заперли», но ничего не поделаешь — поваляюсь, пройду восстановительный курс. Лишний раз, к слову, убеждаюсь, что больницы у нас ничуть не хуже швейцарских. Здесь прекрасные специалисты, любого на ноги поставят: голову вкрутят, ноги вправят. И душевно все, по–человечески. Но все равно как–то не по себе, у меня же тренировки, ребята ждут... Не привык я болеть. Навещают? Перестаньте, я же не маленький. Машина под боком, если что надо, я в состоянии съездить купить. Да что же вы на меня таким жалобным взглядом смотрите? Все нормально у меня, видите — улыбаюсь. Обследуюсь и опять в Швейцарию улечу, у нас же сборы...
Болезнь — дело проходящее, а вы заметили, какое сегодня свежее утро? Я люблю вставать рано. Сегодня в половине пятого проснулся, с солнцем вместе. Прошелся по отцовской библиотеке и решил взять с собой в больницу книжку почитать. Сонеты Шекспира будут кстати, как думаете? В книге, кстати, нашел старую фотографию. Здесь я с братом Сашей в 1951 году. От солнца жмуримся. Это был отдых в Коктебеле. Отец, Иван Дорофеевич, очень хорошо зарабатывал по тем временам, занимал должность главного редактора Белгосиздата, был литератором и политруком. Исследовал творчество Ивана Мележа, Кондрата Крапивы, работал вместе с Петрусем Бровкой. Мне еще очень нравилось, когда всей семьей за грибами выезжали. Отец с матерью были заядлыми грибниками, и мне эта страсть тоже передалась.
Моя мама, Ольга Дмитриевна, была учительницей начальных классов. Но при этом никогда не заставляла делать уроки и никогда их не проверяла. И, что удивительно, до восьмого класса, а класс этот был с углубленным изучением английского языка, я учился очень хорошо. Пока со спортом не связался. Помню, как пошел в первый класс, тогда мы жили на улице Кирова, возле вокзала, в знаменитых башнях. А позже, в 1957–м, переселились к филармонии. Это сейчас там центр, а тогда была окраина. Веселые ребята жили по соседству, дворовая компания пацанов была что надо! Так что мое детство нескучно прошло. А в 1960 году я с головой ушел в акробатику. Мне настолько это нравилось, что я и наяву и во сне прыгал.
— А показать вам фотографии сына? — вдруг меняет тему Николай Иванович. — Это мой Сашка, — говорит он с неприкрытой гордостью, показывая фото в мобильном телефоне. — Не очень на меня похож, да? Сейчас он переехал жить в Германию, а окончил университет в Колорадо. Защитил диссертацию, начал работать над докторской, обратил на себя внимание как перспективный молодой ученый и получил приглашение на завод «Хонда». Его тема — «Создание искусственного интеллекта». В кого такой умный? Конечно, в меня! Баловал? Нет, совсем не баловал. Зато видели бы вы, как он мамины котлеты за обе щеки топтал за ужином! Он вообще к маме больше тянулся, как и я в детстве. Отец у меня был очень серьезным мужчиной, непререкаемым авторитетом в семье. Он много работал, что–то всегда писал и поздно приходил с работы. Жил в своем мире. Мне его внимания очень не хватало...
Но теперь уж ничего не изменишь, зато осталась в память о нем большая библиотека. Одна часть у меня, вторая — у брата. Саша по литературной стезе пошел, окончил лингвистический университет, теперь он так называется, многие годы работал в различных газетах. А сейчас на пенсии, все какие–то заметульки строчит. Я его подбиваю на большой труд, а он ни в какую. Хочу, чтобы написал книгу о фантастической истории нашей бабушки, у нас ведь очень интересная семья, таких поискать еще. Бабуля эмигрировала в Америку и там родила мою маму в 1916 году. Потом вернулась в Беларусь, создала коммуну... Дальше — интереснее, но окончание этой увлекательной истории, я все еще на это надеюсь, вы узнаете из книги за авторством Александра Козеко...
...Мы еще долго говорим о его семье, брате, но разговор все равно скатывается к фристайлу, главному детищу Николая Ивановича. Ведь именно он — своеобразный родитель этого самого успешного в стране вида спорта. Возможно, выскажу спорное мнение, но мне показалось, что у нашего главного тренера слишком много нерастраченной отцовской любви, которую он сполна переносит на своих воспитанников. И в этом наверняка тоже один из успехов наших фристайлистов, в этой семейной атмосфере внутри коллектива. Николай Козеко уже при жизни стал историей, нет другого такого тренера, ученики которого столь регулярно поднимались бы на пьедестал, а главным его пиком стали, безусловно, прошедшие Олимпийские игры в Ванкувере. Великолепный прыжок Алексея 
Гришина, их объятия с тренером и его многозначительные: «Теперь, Леша, можно и по 50!» — вмиг облетели весь мир, подняв тренера и ученика на вершину спортивного счастья. Но ничто не вечно. Фанфары отгремели, а лето принесло неприятный сюрприз. Команда поредела, «семью» покинули Ассоль и Тимофей Сливцы, перебрались под флаг сборной России. Как к этому относится наставник?
— Вам Ассоль и Тимофей не звонят? — осторожно спрашиваю его.
— Нет, не звонят... — грустно констатирует он, но, минуту помолчав, добавляет, будто отец оправдывая своих блудных детей: — У них сейчас горячая пора, надо устроиться на новом месте, гражданство поменять, это ведь не в один день все делается. И тренируются наверняка усердно, когда там время для звонков найти? На днях, правда, старший тренер российской команды звонил, спрашивал, не будем ли мы против, если ребята начнут выступать за сборную России уже с нынешнего сезона, без выдержки положенного годового карантина. А я что? Мы не против, пусть выступают...
В этом он весь. Разве может отец ставить палки в колеса своим детям, какими бы они ни оказались? В этот момент Николай Козеко глянул на часы и встрепенулся: «У них же обход, сейчас доктор в палату придет». Он покачал головой, наспех попрощался и рванул по лестнице вверх. Как молодой...
