Партию Макдуфа в октябрьской премьере «Макбета» Виктор Менделев пел уже в новом качестве: на сцену Большого театра вышел лауреат I Международного конкурса вокалистов имени Федора Шаляпина. Голос молодого тенора все увереннее звучит теперь не только на белорусских оперных подмостках, хотя еще недавно Виктор и не помышлял об опере, чего даже не думает скрывать. Он вообще неожиданно откровенен и не опасается навредить своей репутации спонтанными признаниями — победителей, как известно, не судят.
— Конкурс имени Шаляпина — далеко не первое вокальное соперничество, в котором вы принимали участие. Какие возможности открывает конкурс для певца?
— Это всегда хороший стимул для творческого развития и возможность показать себя, ну и материальный интерес никто не отменял. Ведь, в принципе, выгодный контракт можно получить, даже не заняв призового места, и в перспективе отбить деньги, которые потратил на подготовку к конкурсу. Как правило, все расходы сейчас несут сами конкурсанты, хотя, например, организаторы знаменитого конкурса имени Монюшко в Польше возмещают европейским участникам стоимость билетов. Но все чаще конкурсанты приезжают не одни, а со своими агентами, и талантливым ребятам без связей намного сложнее соревноваться.
— Имеете в виду, что агенты ведут закулисные переговоры и могут повлиять на конкурсные результаты?
— Это ни для кого не секрет, хотя прямо про такое не говорят. Все конкурсы позиционируют себя честными и открытыми, но, к сожалению, так бывает не везде. Чем крупнее конкурс, тем серьезнее игры вокруг него. Увы, и оперное искусство превращается в бизнес. Правда, когда встречается такой уникальный голос, как, например, сопрано Надежды Павловой, получившей Гран–при нашего Рождественского конкурса вокалистов, закулисные интриги уже не имеют значения. Можно вспомнить и первую победу когда–то никому не известного Дмитрия Хворостовского в Кардиффе, неожиданную для всех...
— Сейчас именно вы ставите точку в «Макбете», новом спектакле нашей оперы...
— Как ни странно, образ Макдуфа дался мне легко. Хотя в отличие от меня это зрелый человек, переживший сокрушительную драму, потерявший детей. К слову, против сцены, когда Макдуф выносит на сцену мертвого ребенка и, стоя перед ним на коленях, начинает свою арию, поначалу выступили очень многие артисты, я в том числе. Двое певцов только из–за этого отказались от роли. Но первая же реакция публики показала, что такая режиссерская находка была сильным ходом. Могу добавить, что любых театральных суеверий я лишен, но и против своей совести никогда не пойду. К слову, девочки из детской студии при нашем театре, которые по очереди играют роль дочерей Макдуфа, искренне счастливы, что появляются во «взрослом» спектакле. Накануне этой сцены мы всегда болтаем с ними за кулисами. Так представляете, никто из них ни капли не переживает. А я волнуюсь...
— Помните, когда услышали «Макбета» впервые?
— Только сейчас, при постановке... Можете не верить, но до третьего курса музучилища в Могилеве я вообще не видел ни одного оперного спектакля. И не особо стремился увидеть, хотя амбициозные мечты стать лучшим академическим певцом в мире были уже тогда. Для чего — в то время я вряд ли мог объяснить, но на занятия вокалом тратил от 4 до 8 часов ежедневно. И тут мне показали видеозапись Паваротти в опере «Риголетто». Паваротти понравился, а все остальное показалось скучным кино. Только через несколько лет, когда, приехав на прослушивание в минскую консерваторию, я, можно сказать, нечаянно попал на репетицию оперной студии, вдруг осознал, к чему я шел и чем хочу заниматься в жизни. Кстати, в училище я пел баритоном, но в консерватории во мне услышали тенора. Я очень расстроился: любил Хворостовского, мечтал петь, как он, а со временем, может, и превзойти. Но сегодня стать лучшим певцом в мире я уже не планирую. Лучшего в мире нет, но есть уровень, заданный Доминго, Каррерасом, Паваротти, другими певцами прошлого века.
— Тем не менее сегодняшняя оперная режиссура сильно отличается от прежней.
— Ну да, одного прекрасного пения уже недостаточно, к сожалению. Если не сделаешь кувырок на сцене, публика может остаться недовольной. Старые записи, например, даже с Монтсеррат Кабалье, где она поет 8–минутную арию, ни разу не моргнув своими накладными ресницами, выглядят почти анахронизмом, хотя это было не так чтобы очень давно. В принципе, я считаю, если владеешь техникой пения, кувырки позволительны и даже полезны для создания образа. Если же не владеешь... Все–таки опера — это в первую очередь пение. Лично я не вижу большого смысла в том, если ты сделал эффектный образ, но плохо прозвучал.
— Можете сравнить голоса прежних теноров — Паваротти или, к примеру, нашего Зиновия Бабия с современными?
— Вряд ли. По моему скромному мнению, если раньше больше внимания уделялось вокалу, технике пения, то сейчас — пиару. Даже академические певцы стараются продать себя по максимуму как можно в более юном возрасте. Порой даже в «Метрополитен–опера» ведущие партии исполняют такие голоса, появление которых там 30 — 40 лет назад было недопустимо. Знаменитые дирижеры и режиссеры, заставшие ту эпоху, подтверждают, что на лучшие сцены пробрался «вторичный материал» — агенты успешно пропихивают своих. Осуждать это бессмысленно, тем более мне, я иду своей дорогой. Но такое есть. Читал, что во времена Карузо в Италии было 300 теноров мирового уровня, и Карузо считался одним из лучших. А теперь считается, что «чистая» опера публике наскучила, людей нужно завлекать в театр, и появляются все эти безумные постановки с голыми артистами. В Австрии и Германии, например, это уже тренд, который проникает и на постсоветское пространство. Не важно, что голос не очень, спел голым — и сборы есть, и карьера продвигается. В принципе, я не против современных постановок, но это должно быть талантливо. Ведь и сейчас есть немало очень качественных певцов, я даже сказал бы, классных.
— А существует ли мировая мода на репертуар?
— Пожалуй, до сих пор самой популярной оперой в мире остается «Травиата». К слову, в следующем сезоне она появится на нашей сцене в обновленном варианте, и я надеюсь спеть там Альфредо. Будет обновляться также «Волшебная флейта», надеюсь спеть и в ней. Есть у театра планы выпустить новые версии «Тоски», «Трубадура». Мода на классику не проходит.
cultura@sb.by
Советская Белоруссия № 202 (25084). Четверг, 20 октября 2016
