До сих пор вопросов об этой трагедии больше, чем ответов на них. А о родных погибших моряков российские власти, похоже, стараются не вспоминать.
В 2002 году родственники погибших моряков пытались инициировать новое расследование обстоятельств происшествия. Но…
— Все это закончилось тем, что наш адвокат, Борис Кузнецов, вынужден был уехать в Америку, — рассказывает проживающая в Санкт-Петербурге София Дудко, мама белоруса, старшего помощника командира «Курска» Сергея Дудко. — Наше дело сейчас находится в страсбургском суде, правда, с совсем иной формулировкой. Там речь идет о правах человека и отсутствии у нас свободы слова. Вопрос об установлении истины уже и не ставится.
Напомним, что Борис Кузнецов резко критиковал результаты расследования, а также утверждал, что некоторых моряков можно было спасти, если бы власти сразу обратились за иностранной помощью.
Сейчас родные погибших на «Курске» живут сами по себе и выживают как могут.
— Никто и не спрашивает, как мы, что с нами, — говорит Дудко. — Наверное, у российского государства есть другие дела и заботы, в которые наши проблемы не вписываются. Только одно обещание выполняется полностью — наши дети поступают в вузы на бюджетные отделения. На этом все участие заканчивается. Даже подготовку к памятным мероприятиям мы были вынуждены вести своими силами. Власти Петербурга ограничились тем, что оплатили нам памятные значки…
Надежда ГУЖЕВА.
Рассекречено
Десять лет назад, когда шло следствие, не были обнародованы данные о тех чрезвычайных ситуациях, с которыми столкнулись моряки — участники операции по подъему погибших подводников и затонувшей лодки.
Сегодня можно рассказать, какие трагедии чуть было не произошли в это время на глубине. Мало кто знает, но за время спасательной операции, подъема и следствия в доке Росляково погибшая лодка чуть не забрала с собой еще несколько человек.
Первый раз это произошло во время работы наших водолазов-глубоководников на корпусе «Курска». В самом начале операции по подъему тел, когда стало понятно, что водолаз не может протиснуться в своем снаряжении через аварийный люк 9–го отсека, было принято решение резать технологическое отверстие в восьмом отсеке и через него уже заходить в лодку. Первым на «Курск» спустился командир 328–го экспедиционного отряда ВМФ Герой России Андрей Звягинцев. Во время подводной резки неожиданно произошел подрыв небольшого пузыря кислорода. Вроде бы ничего страшного, но этого микровзрыва оказалось достаточно, чтобы повредить дыхательную мембрану в водолазном шлеме. Тут же в шлем начинает поступать морская вода, а это, заметьте, происходит на глубине 100 метров и при температуре около плюс 4 по Цельсию. Воды уже было по глаза, когда Звягинцев успевает доплыть до водолазного колокола. Через пять минут, починив мембрану, глубоководник снова возвращается на «Курск». Иностранные коллеги на борту спасательного судна были в шоке.
Чуть не обернулся бедой разбор завалов в искореженных отсеках. Никто не мог предположить, что на «Курске» после такого взрыва остались неразорвавшиеся части боевых торпед. Один из взрывотехников ФСБ случайно увидел, как следователи отодвигают ногами со своего пути бесформенные, похожие на пенопласт куски какого–то хлама. Он сразу понял, что это — взрывчатое вещество. Тут же были прекращены все работы. И действительно обнаружены несколько десятков килограммов взрывчатки. А на следующий день нашли 250–килограммовую боевую часть со взрывателем. Спасло то, что он не был взведен.
