В городе Катовице, индустриальном сердце Польши, открыт музей капитана Ганса Клосса – легендарного разведчика из многосерийного приключенческого фильма «Ставка больше, чем жизнь». Этот сериал по сей день остается в Польше культовым, его посмотрели десятки миллионов человек. Не занимать ему популярности и в России, во всех странах бывшего соцлагеря. Станислав Микульский, сыгравший главную роль в сериале, признан одним из самых популярных актеров в истории польского кино. С «капитаном Клоссом» — советским разведчиком с позывным J-23 – удалось побеседовать в канун его 80-летия.
— Пан Станислав, какова предыстория создания музея, который наверняка растрогал не только вас?
— Идея создать музей зародилась у катовицкого бизнесмена Петра Овцажа около трех лет назад. Проект был серьезным, поэтому не обошлось без содействия местных властей, а главное, тех, кто чуть ли не наизусть знает «Ставку». Петр, естественно, обращался за консультациями, советами ко мне и Эмилю Каревичу, сыгравшему роль антигероя – штурмбанфюрера Германа Брюннера.
Приехав с Эмилем в Катовице, мы как бы окунулись в свою молодость, в атмосферу, царившую на съемочной площадке в конце 60-х годов. 18 серий, к слову, были сняты в рекордные сроки – за полтора года. В экспозиции много вещей, сохранившихся с той поры: оружие, униформа времен Второй мировой войны. Когда увидел старый мотоцикл, на котором разъезжал капитан Клосс, мое сердце дрогнуло…
— А вам самому пришлось расстаться с дорогими сердцу реликвиями?
— А куда было деваться: дело-то благое, музейное, для людей. Отдал часть наград, дипломов, разного рода документы, которые пополнили коллекцию музея. В ней много кассет, книг, грампластинок…
Меня порадовали в музее лучшие сцены из сериала, которые транслируются в режиме нон-стоп, а также восковые фигуры героев фильма. В планах Петра Овцажа – открытие кафе «Ingrid», где посетители смогут выпить чашечку кофе, послушать музыку 30—40-х годов прошлого столетия, а в магазинчике, тоже в стиле военных лет, приобрести сувениры, посвященные фильму. Кстати, Петр часто звонит мне, сообщает, что поток посетителей в музей день ото дня нарастает.
— Создается впечатление, что путь «Ставки» усеян только розами…
— Напрасно так думаешь. Четыре года назад некие доброхоты решили замахнуться на капитана Клосса, утверждая, что герой Микульского да и сам Микульский были, мол, вызваны к жизни логикой социалистического развития. Делался и вывод: нужно переделать продукт коммунистической пропаганды, восхваляющий советскую оккупацию и неприглядно представляющий немцев, с которыми у Польши сегодня, дескать, нормальные отношения. Чего я только не наслушался и не начитался: Микульский, мол, агент КГБ. Да и как актер, он брал в основном своей фактурой, не случайно им не интересовалось серьезное кино «польской школы». Ну а о том, что Анджей Вайда пригласил меня сниматься в знаменитом «Канале», разумеется, умалчивалось. А вот фильм, между прочим, получил в1958 году на Каннском фестивале спецприз. И если бы не 60-летие Победы над Германией, телевидение не осмелилось бы нарушить негласное распоряжение – положить «Ставку» на полку. После годовщины Победы сериал снова показывают по телевидению. В феврале завершилась очередная трансляция.
— Нетрудно предположить ваше отношение к пересмотру исторического прошлого…
— Происходящее стараюсь воспринимать философски: иные времена – иные ценности. Но я не сторонник той распространенной точки зрения, что до 1989 года все было плохо, а сегодня, напротив, все хорошо. Слов нет, тогда далеко не все ездили на автомобилях, но на сносную жизнь хватало всем. Главное – была работа, уверенность в завтрашнем дне. На мой взгляд, из прошлого не надо брать с собой в новую жизнь плохое, но одновременно следует ценить хорошее. И помнить, что поляки, в том числе и Микульский, честно служили той Польской Народной Республике, какой она была в конкретное историческое время.
— Как вы относитесь к нынешней политической, экономической ситуации?
— Нынешняя система, к сожалению, не предоставляет многим полякам возможности честно зарабатывать на достойную жизнь. Она создала такие условия, что один имеет все, а другой – ничего. Раньше такого социального расслоения не было. Со временем общество, возможно, примет нынешние реалии: всякий плод должен созреть, но пока он – кислый.
— Как вам живется сегодня?
— Встаю, вижу солнце, чувствую, что ничего не болит, – вот тебе и радость. Я без штатной работы, на вольных хлебах, что сегодня, как уверяют, модно. Молодые режиссеры отдают предпочтение молодым актерам, что естественно. Словом, денег, как и всем, не хватает. На пенсию не проживешь, поэтому подрабатываю на радио, на телевидении. Раньше актер, вышедший на пенсию, мог время от времени выступать в своем театре. Сейчас число театров и театральных групп сократилось, а госдотации резко уменьшились. Перестал существовать и мой родной Национальный театр, поскольку здание сгорело, а средств на его восстановление не нашлось.
— Поступают ли вам предложения со стороны российских режиссеров?
— Не забывают. До сих пор помню детали съемок фильма «Европейская история», где был занят с Вячеславом Тихоновым. Спасибо россиянам – они задействовали меня в сериале «Диверсант». С удовольствием вспоминаю свою работу в Москве, где в 1988—1990-е годы руководил Польским центром информации и культуры, популяризируя наше кино, театр, музыку. Побывал в Сибири, других регионах России. Не забыть многочисленных встреч с простыми людьми. Когда в Польше поменялась власть, меня отозвали в Варшаву. Начали обвинять в том, что я работал на советскую разведку, забывая, что Клосс – это вымышленный герой, как Штирлиц или Бонд. Благо в те времена выручали подработки на радио и телевидении, позволяли сниматься в ряде сериалов. Слава богу, поддерживают по сей день, в том числе и из России. Прошлой осенью при возвращении из Улан-Батора со мной в Москве побеседовали продюсеры. Намечается большой проект. Больше ничего не скажу, чтобы, как говорится, не «распетушиться» раньше времени.
— В Монголии, если не секрет, по каким делам были?
— Во всем виноват Клосс. Там показали «Ставку». Позвонил польский посол и сказал: «В Эрдэнэте есть огромный медно-молибденовый комбинат – пятый в мире. Хотят тебя видеть». Ну я и поехал. Был поражен оказанным приемом. На прощание меня принял президент Монголии, который подарил огромный дивный ковер, разумеется, с изображенным на нем Клоссом. Сейчас думаю, что с ним делать? Может, положить на пол и топтать лицо Клосса, который преследовал меня всю актерскую жизнь?
— Извините, не понял…
— А чего тут не понимать? Я, Микульский, в сущности, жертва капитана Клосса. Десятки раз кланялся режиссерам: позвольте сыграть другую роль, например, негодяя, пьяницы, чтобы наконец-то можно было вылезти из шкафа с надписью «капитан Клосс». Но тщетно. Все шло по наезженной колее. Звонит, например, режиссер Янек Баторы, который снимал фильм «Встреча со шпионом». Сюжет такой: американцы забрасывают в Польшу своего шпиона, за ним, ясное дело, следуют агенты нашей службы безопасности. Говорю Янеку: «Дай мне роль шпиона». — «Хорошо», — отвечает он. И… дает мне роль польского контр-разведчика. При этом объясняет: «Ты родился Клоссом, и зрители не воспримут твое перевоплощение». И так было долгие годы.
— Зато вы завоевали титул самого популярного актера в социалистических странах. Вы были кумиром советских девушек. Вас любили в Чехословакии, Венгрии…
— Было такое дело. В Венгрии, когда на экранах шла «Ставка», продажа телевизоров возросла на 300 тысяч. Въезжаю на стадион – 100 тысяч человек кричат: «Клосс, Клосс!». Не хотели отпускать со стадиона. Венгерские коллеги с кислыми минами признавались: «О тебе в последние три месяца написали больше, чем о нас за пять лет».
— А как вас принимали в Польше?
— Побывал во всех уголках страны. Выйду на улицу – вокруг сразу образовывается толпа людей. Поеду в отпуск – то же самое. Дожил до того, что знакомые, чтобы купить дефицитные тогда стиральную машину или телевизор, просили: «Давай поедем в магазин вместе. Можешь не просить, достаточно того, что тебя увидят». А в школе на встрече с учениками директор, выстроив ребят в две шеренги, докладывает: «Капитан Клосс, все в сборе». В ресторане не удавалось толком поесть. Ребята с соседнего стола кричат: «Капитан Клосс, ты должен обязательно с нами выпить». Объясняю: «Не пью». И тут же: «Ты видишь, пан от нас нос воротит, брезгует нами». В общем, уходил из ресторана голодным и разозленным.
— Но ведь наверняка вам перепадали и какие-то блага?
— За роль в «Ставке» получил 300 тысяч злотых, талон на автомобиль и 30-метровую квартиру. Благодаря содействию Министерства обороны это жилье, правда, было увеличено до 70 квадратных метров. В центре Варшавы живу по сегодняшний день.
— Как вы стали актером?
— В 1950-м дебютировал в фильме с символическим названием «Первый старт». Мечтал о театральной школе, но родители были от этого не в восторге. Я из рабочей семьи. Отец — ткач, мама — домохозяйка, они считали актерскую профессию ненадежной. Говорили мне: вот если бы пошел учиться в политехнический… Впрочем, в конце концов махнули на меня рукой. Тем более что и беда подоспела – отца посадили.
— За что?
— Толком не знаю. Отец был коммунистом еще с довоенных лет. Работал в бюро, занимавшемся эмигрантами из Германии, которые бежали от гражданской войны. Думаю, заподозрили его в правонационалистическом уклоне. Сидел он до 1956 года. Не любил об этом вспоминать. Власти пытались его реабилитировать, вернуть партбилет, но он ответил отказом.
— А сами вы были в партии?
— Вступил в 1951 году, в армии. Был даже секретарем парторганизаций театров в Люблине и Варшаве, кандидатом в члены бюро райкома ПОРП.
— На этих постах наверняка требовалось подавать пример?
— Нет. И никто меня к этому не принуждал. Когда актеры говорят, что их заставляли, знай: это байки. Если бы я, например, отказался прочитать стихотворение на открытии съезда партии, то не имел бы даже небольших неприятностей.
— Так ли уж?
— Да, так. Для меня коммунисты не были «они». То были «мы». Я верил в этот социализм. Для меня не существовало иной Польши, кроме той, что находится в одной связке, вместе с Советским Союзом. Империя казалась мне вечной.
— Введение в Польше военного положения 13 декабря 1981 года вы, говорят, восприняли с пониманием.
— Тогда многие актеры в знак протеста отказались выступать по радио и на телевидении. Я не поддержал своих коллег, считая, что надо заниматься не политикой, а своими прямыми обязанностями. Коллеги расценили это как предательство. Через два года, когда увидели, что являет собой «Солидарность», многие сказали: «Извини». Доставалось мне и за поддержку генерала Ярузельского. Я ценил и ценю его. Он спас Польшу от братоубийственной войны. События в стране могли быть более страшными, чем в Венгрии в 1956 году. В этой связи не понимаю тех, кто судами донимает Ярузельского, которому уже перевалило за 85 лет. Уж кто-кто, а он заслужил право на покой.
— Не было ли у вас желания заняться политической деятельностью?
— Как-то позвонил лидер «Самообороны» Анджей Леппер и предложил выдвигаться в депутаты сейма от его партии. Я отказался. Я не стремился и не стремлюсь к политической деятельности. Но не скрываю, что имел и имею собственные взгляды. Их можно назвать левыми или независимыми.
— Знаю, вы не любите говорить о своей личной жизни. И все-таки…
— Сразу должен заявить: у меня никогда не было, как это утверждали досужие языки, восьми жен и десятка любовниц. К счастью, моя супруга не обращала внимания на эти сплетни. У нас есть сын, уже взрослые внук и внучка. Не переношу участия в тусовках, стараюсь почаще вырываться на дачу. Она у нас в чудесном месте – на Мазурах, правда, это не близко – в 240 километрах от Варшавы. Там небольшой участок и дом со всеми удобствами. Нам хватает.
