“Во всем нужен профессионализм”

— Сергей Григорьевич, насколько, на ваш взгляд, была жесткой предвыборная агитация?
— Сказать по правде, она была не очень яркой. Готовиться к этому процессу нужно не за день или два, а заблаговременно, серьезно и профессионально. Публичный политик — это прежде всего человек, который умеет общаться с аудиторией, держаться перед телекамерой, ясно и доходчиво излагать свои мысли. Увы, не все кандидаты продемонстрировали эти качества. Происходили и почти казусные случаи, когда тот или иной претендент на депутатский мандат, выступая перед трудовым коллективом, не мог внятно ответить на конкретные вопросы или начинал вдруг раздавать обещания из области фантастики. Меня удивила слабость подготовки некоторых партвыдвиженцев. Спрашивается: чем политструктуры занимались все эти годы, если не смогли выставить на парламентскую гонку достойную команду участников? Сегодня существует достаточно профессионалов в избирательной сфере. И когда партия намерена всерьез бороться за власть, то она должна использовать все возможности, а не кивать на то, что “не дали, не создали условия”. Какие еще нужны условия? Государство к тому же взяло на себя часть расходов: бесплатно выделялись помещения для встреч с избирателями, печатались листовки и программы в газетах,  в два раза было увеличено время для выступления в телеэфире.
— Почему в стране было более десяти безальтернативных округов?
— Это вполне жизненная ситуация. Она может свидетельствовать о том, что на территории этих округов политическая и общественная жизнь не достаточно насыщенна. Однако проявилась и другая тенденция, когда незадолго до основного дня голосования некоторые кандидаты сошли с дистанции. Причем по собственной инициативе. Как к этому можно относиться? По большому счету в таких случаях должен быть предусмотрен штраф. На Западе, кстати, существует форма залога. И это вполне оправдано. Во-первых, в Беларуси каждому претенденту государство выделяет определенные средства, а во-вторых, если кто-то выходит с избирательного процесса, значит, он занимал чье-то место и, возможно, участвовал в отработке каких-то не совсем чистых политтехнологий, и этому нужно на законодательном уровне ставить заслон. Если вышел на старт, борись до конца.
— Равные ли были созданы для всех условия?
— Я считаю, что нет. И в первую очередь это касается, представителей, идущих от власти. Для них условия были несколько более проигрышными. К примеру, на избирательных участках размещались информационные листовки. В них, в частности, указывалась партийная принадлежность кандидатов. Это достаточно емкая характеристика личности. Ни для кого ни секрет, что часть избирателей в своем выборе порой основывалась на данных, сообщенных в этих листовках. А если в них написано — беспартийный, то как узнать каких взглядов придерживается кандидат? Я считаю, что подобные “информационные бюллетени” должны содержать больше сведений,.
— Сегодня партии не имеют пока особого влияния на общественные процессы. Чего ждать в будущем?
— Это во многом будет зависеть от самих партий. Но уже сейчас видно, что на политическом поле может произойти переформатирование. Молодое поколение в том же оппозиционном движение имеет свою (отличную от существующей) точку зрения на развитие страны. И у тех партпредставителей, которые вошли или войдут позднее в структуры представительской власти, будет вес, возможно, даже больший, чем у партлидеров, так как депутатство подразумевает более широкий круг общения и выход на совершенно иной уровень. Так что в перспективе может обостриться конфликт поколений внутри партий, что приведет к неизбежным переменам.
Что в основе выбора избирателей?
У нас достаточно консервативное отношение к парламенту. Большинство опрошенных высказывалось за сохранение преемственности и стабильности. Это в определенной степени объясняет электоральные предпочтения.  Выбор делался исходя из деловых качеств претендентов и их успешность в жизни. Но в ходе соцопросов выявилась и другая тенденция: люди ждут от будущих депутатов большей активности. Это касается и выступлений на пленарных заседаниях, и контактов с прессой. Сейчас же избиратели не всегда могут назвать своего ныне действующего депутата. Люди ожидают большей информационной открытости от только что избранных депутатов.
— От чего зависит признание или непризнание Западом выборов-2008?
— Я думаю, что это решается не только на уровне наблюдателей, которые (из общения с ними) и не переоценивают своей роли. И эта точка зрения, полагаю, наиболее приближена к реальности.
— Чем вы объясняете, что некоторые политтечения в стране подвергали критике практику досрочного голосования?
— Сейчас эта критика была скорее инерционной. Более жесткий характер она носила в 2006 году на выборах Президента. Но потом следом пошли избирательные кампании на Западе, где досрочное голосование весьма распространено. И там это воспринимается нормально. Что против этого можно возразить?
— Если попытаться заглянуть на четыре года вперед, будет ли следующая избирательная кампания отличаться от нынешней?
— Безусловно. Я думаю, нужно шире использовать современные технологии. Пора уже на   нескольких  участков в каждой области сделать голосование электронным. В Беларуси есть фирмы-разработчики подобного оборудования, и они помогали России, Казахстану, другим государствам. Так что у нас есть определенный опыт в этой области и его нужно использовать. Мир не стоит на месте, и нужно идти с ним в ногу. Уверен, что в будущем агитационные кампании будут более насыщенными и кандидаты научатся их проводить на высоком профессиональном уровне.