Расхожая истина: разные народы смотрят на мир по–разному. А думали ли вы, что из–за этого разного взгляда на мир разные народы и искусство — кино, например, — видят по–разному? Нам всегда говорили, что искусство — это универсальный язык, понятный практически всем людям без исключения. Мол, все на свете одинаково восхищаются «Джокондой», росписями Сикстинской капеллы и взахлеб читают «Войну и мир», «Унесенных ветром» и «Братьев Карамазовых». Что–то в этом, несомненно, есть — если посчитать количество разноязыких экранизаций «Анны Карениной», то понятно, что ее тема — и вечная, и универсальная. Но все же, все же...
Разноязыкие аудитории видят одни и те же фильмы по–разному, обнаруживая разные смыслы. Вот взять, к примеру, китайскую аудиторию, которой положено смотреть в кинотеатрах не более 50 иностранных фильмов в год (да и то 30 из них должны быть высокотехнологичными — в формате 3D или IMAX, мысли разгуляться негде). Голливуд, конечно, победно шагает по планете, но кассовые рекорды в Китае устанавливают, как правило, все же свои фильмы (вот, например, низкобюджетная комедия «Потерянные в Таиланде» за месяц собрала более 160 млн. долларов) — а все потому, что зрителю нужно ассоциировать себя с кем–то из киногероев. С растяпами и неудачниками из «Потерянных» китайцы себя идентифицируют гораздо легче, чем, например, с Джеймсом Бондом (хотя последний фильм про Бонда и снимался в Китае, из него многое вырезали перед выпуском на большой экран в Поднебесной). Так что рекордные сборы на китайской земле были только у 3D–реинкарнации «Титаника» (что особенно актуально в связи с начавшимся строительством точной копии корабля на китайской судоверфи) и вот совсем недавно у «Жизни Пи» тайваньского (читай — китайского) режиссера Энга Ли. История про мальчика и тигра, дрейфующих на лодке посреди океана, за первые три недели проката в Китае собрала почти 70 млн. долларов, а в США за это же время — всего около 61 млн. Китайская аудитория пришла в полный восторг от картины — визуально прекрасной, философски глубокой, эмоционально трогательной. Дух от нее захватывает — это правда, проверено на себе, я плакала.
Китайцы шли не только на новый фильм Энга Ли — режиссера они, без сомнения, уважают, но не всегда любят. Дело именно в смыслах — то, что в фильме увидели китайцы (шире — дети Азии), может сильно отличаться от того, что видим в этой картине мы, незнакомые (или малознакомые) с восточной философской традицией. Американцы, обсуждающие фильм на специализированных сайтах, объединяющих синемафилов, считают «Жизнь Пи» хорошим фильмом, китайцы — называют великим. Они видят другое и по–другому. Заметили ли американцы с европейцами, что остров–ловушка, к которому прибивает лодку Пи, имеет очертания лежащего Будды? А китайцы заметили и активно интерпретируют.
Китайцы говорят, что одинокое путешествие по океану в поисках земли (или все–таки в поисках себя?), которое так талантливо воплощено на экране, это всего лишь первая история. Они увидели и вторую — о каннибализме и невыразимой жестокости. Ее рассказывает Пи страховщикам ближе к концу фильма, она проста словами и отсутствием картинки, а потому потрясает: вы понимаете, что жизнь с тигром на лодке посреди бушующего океана — ничто по сравнению с жизнью среди людей. Некоторые китайские зрители нашли и третью историю, а кое–кто — даже четвертую. Говорят о символизме и скрытых посланиях — невидимых американцам (а нам?).
Первая волна китайских синемафилов своими дискуссиями так заинтриговала, что кинотеатры буквально брали штурмом — чтобы увидеть тайные знаки. Китайцы полюбили этот фильм именно за простор для интерпретаций и анализа (как, вы не знали, что китайцы любят интерпретировать и анализировать?). К тому же фильм сказочно красив и с впечатляющими спецэффектами, и все они не в ущерб смыслам — очевидным и скрытым.
«Жизнь Пи» — на редкость интернациональный фильм: индийская история, канадский писатель, режиссер — этнический китаец, американское производство. Так означает ли это, что язык кино — действительно универсален? Или все–таки прелесть культуры (или хотя бы одна из прелестей) — в этнических различиях? Я сама пока не знаю — вот вы увидели Будду на острове, спасающем и убивающем одновременно? Я увидела сразу, но разве это не потому, что я давно живу в Китае и привыкла видеть Будду в храмах и горных очертаниях?
Пи все–таки обрел Бога в конце своего многотрудного путешествия. Но потерял тигра — в себе? И должны ли мы проститься со своим внутренним хищником, чтобы оказаться в гармонии с собой и миром? Наверное, нужно посмотреть «Жизнь Пи» еще раз.
