Игорь Колб — персона, которую дополнительно представлять не требуется: четверть века в труппе Мариинского театра, непревзойденная пластика и виртуозное мастерство, мировая слава и выходы на сцену с самыми звездными балеринами. А затем педагогическая деятельность и работа в качестве постановщика — не в Вене, не в Париже, не в Лондоне, а здесь, у нас в Минске, в качестве главного балетмейстера Большого театра Беларуси. И хотя кажется, что такой человек должен числиться где-то среди небожителей и легкими шагами ступать по облаку, Игорь признается: детство провел в деревне под Пинском, не чурается никакого труда и до сих пор может и покосить, и нарубить дров, сделать любую другую работу. Как будто уравновешивает свое парение над сценой прикосновением к щедрой земле…
— Игорь, вы как-то обмолвились, что не любите Новый год. Почему?
— На самом деле это любимый мой праздник, поскольку почти все в мире его отмечают, для меня это такое общее единение всех в один момент. Поэтому Новый год я очень люблю. Но я столько лет подряд его организовывал для других! И в последнее время хочется, чтобы и мне кто-то тоже устраивал праздник. Только лишь из-за этих своих побуждений, корыстных и эгоистичных, я стремлюсь к тишине даже в Новый год. А так… Буквально с первого дня рождения сына я шесть лет был Дедом Морозом. Дело в том, что в детстве мне очень хотелось на Новый год какого-то чуда, а оно не всегда свершалось. Поэтому, когда появился мой сын Нестор, я делал все возможное для того, чтобы он понимал, насколько этот праздник имеет большое значение в смысле семьи. Потому я исчезал в какой-то момент из квартиры или из отельного номера, чтобы сотворить чудо своему сыну. Возил с собой костюм Деда Мороза, мешок, подарки, появлялся с балкона... У ребенка был дневной или вечерний сон, и я будил его, щекоча накладной бородой. Потом, уже в его школьные годы, просил знакомого артиста из Мариинского театра — чтобы не казалось подозрительным, что я постоянно куда-то пропадаю перед приходом Деда Мороза.
— Мы назвали его в честь отца моей супруги, она, кстати, тоже связана с балетом. У меня не возникало никаких сомнений, что нам нужно назвать ребенка в честь кого-то из рода — моего или супруги.— Вижу, для вас тема семьи, тема рода очень много значит.
— Для меня это всегда было важно, потому что с детства я знал свои корни, как со стороны отца, так и со стороны мамы. Сейчас не так много родственников, к сожалению, уже осталось, и нет тех домов, где я провел детство. Это деревня Колбы в 20 км от Пинска и в 10 км в другую сторону от города деревня Ставок. И когда я ощущаю, что в моей жизни возникает какой-то ступор или тупик, я еду туда. Это для меня момент очищения: когда ты приходишь на кладбище, а там фактически только одна фамилия — та, которую я несу по жизни и которую унаследовал мой сын. И это дает силу. До сих пор для меня это очень важный момент — где я родился, на какой земле. С детства знаю, что такое работа, что такое косить и собирать сено, утрамбовывать его в телегу и потом ехать на самом верху. Потому, какими бы ни были мои успехи в том или ином направлении, всегда возвращаюсь к тому, откуда я.
— С детства знаете, что такое физический труд, — и выбрали профессию, которая связана с чудовищным физическим напряжением. Как это получилось?
— В школе я учился во вторую смену, родителям надо было нас с сестрой развести по времени, чтобы письменный стол был в доступе. И в один из дней я оказался в хореографической школе. В Минске я узнал, что такое балет. За неделю моя жизнь изменилась. Мне 12 лет, я домашний ребенок — мне было плохо. Но Юрию Антоновичу Трояну удалось уговорить моих родителей, подобрать какие-то нужные слова, чтобы они меня не забирали домой. И я ему благодарен по сей день по многим моментам. Спустя время мне уже так нравилось в училище, что я даже не уезжал на каникулы. Потому что сама система обучения и проживания ребенка были идеальными: когда с тобой делали уроки, когда ты воспитывался с возможностью приходить в театр и видеть спектакли и четко понимал, что о тебе заботятся.
Не могу вспомнить ни одного негативного момента из детства, чтобы кто-то нас как-то обидел, или не помог, или не обнял, или не уберег от чего-то. Всегда вспоминаю эти годы с большой благодарностью к людям, которые нас сопровождали и воспитывали.
— Вам приходилось голодать, чтобы соблюдать форму?
— Это удивительно, но я всегда ел много, и мне всегда не хватало. Наверное, такая конституция досталась мне от родителей — они были достаточно спортивного телосложения, потому что всегда трудились, никто никогда не сидел без дела. Потому и в моей жизни ключевым моментом всегда была работа. Помню, в Петербурге в момент уныния пришел к батюшке в Свято-Исидоровскую церковь и пытался жаловаться, как мне тяжело. А отец Федор отвечает: «Сын мой, а что поделаешь, работать надо…»
Так что проблем с диетой у меня никогда не было. Это при том, что я нормально питаюсь: не могу без супа, без мяса, мне нужно поддерживать состояние бодрости, а это удается благодаря кофе и хорошей еде. Я кофеман, не могу без этого напитка.
— Сейчас вы уже в команде тренеров. Это понятно: в балете физический износ, неизбежный ранний выход на пенсию. Вот этот уход со сцены, переход в педагогику, в постановку (и дальше выход, по сути, уже только на поклоны) — он тяжело вам дался?
— С 30 лет я думал о том, что же дальше. Поэтому для меня этот переход не стал стрессовой ситуацией, скорее дал очень много возможностей. Таким образом в моей жизни появилась Санкт-Петербургская консерватория, где я преподавал шесть лет, а также продюсерский центр «Открытое искусство», в котором являюсь художественным руководителем. Мы уже четвертый год с моим коллегой Сергеем Величкиным, директором этого центра, организуем фестиваль для детей в Великом Новгороде — он проводится на гранты Президентского фонда культурных инициатив (РФ). Организация и проведение фестиваля — достаточно трудоемкий процесс: мы привозим детей, они живут в Великом Новгороде на протяжении недели абсолютно бесплатно, для них готовится большое количество мастер-классов, а если ты выигрываешь первые места, то это еще и сопровождение таких личностей, как ректор Санкт-Петербургской консерватории, оперные дивы Большого театра, многие известные артисты.
То есть это шанс и возможность движения вперед. И я сегодня, в преддверии четвертого фестиваля, вижу, как растут дети, которые из года в год, даже если побеждают, все равно вновь подают заявки к нам.
|
|
|
— Педагогика для меня очень много значит. Шесть лет в консерватории, два с половиной года в Академии танца Бориса Эйфмана — это тот путь, в который я окунулся с головой. Люблю детей, мне нравится быть с ними на одной волне. Я понимаю, что такое мотивировать, поддерживать. Вижу результат по своим ученикам, которые работают в театрах. Один из них артист Большого театра Беларуси Андрей Барьев, который уже год успешно выходит в сольных партиях. Это прекрасный Альберт в «Жизели» и бесподобный Эспада в «Дон Кихоте». Поэтому смена деятельности для меня не была трагедией.
Скорее, был выбор между двумя направлениями: фактически одновременно мне пришло два предложения — от руководителя балетной труппы Большого театра России Махара Хасановича Вазиева и от художественного руководителя Большого театра Беларуси Валентина Николаевича Елизарьева. Таким образом я оказался в Минске, хотя мучился сомнениями.— И в первой же своей работе — в вашей редакции классической постановки «Жизели» вы отыскали абсолютно новый для публики музыкальный фрагмент.
— Не знаю, почему этот шанс пришел ко мне, ведь «Жизель» — это, скажем так, не тот рай, в котором бы я хотел оказаться в качестве главного балетмейстера Большого театра. Но я использовал эту возможность и благодарен, поскольку считаю, что мне удалось сделать довольно много. Во-первых, изменить рисунок танца, вернуть историческую составляющую, в том числе животных на сцене. Это естественная практика для мировых театров. Все мы знаем, что так было принято: козочка у Кшесинской в «Эсмеральде», крестьянские лошади и собаки в бытовой сцене в «Жизели» или в «Дон Кихоте»… Считаю, это прекрасное дополнение к спектаклю. Зная историю, могу обосновать каждый шаг. Впервые в жизни столкнулся в клавире с новым фрагментом музыки Адана — композитора, который создал этот спектакль. И если в нем присутствует па-де-де Альберта и Жизели в первом акте, то почему оно было вычеркнуто или купировано, мне непонятно. Эти ноты оказались для меня подарком судьбы, и потому в «Жизели» удалось сделать премьеру в премьере. Получилась красивая история.
— Когда ты приходишь в театр в качестве главного балетмейстера, то начинаешь анализировать репертуарную политику: когда и сколько премьерных спектаклей и на чем воспитывались артист и зритель. За последние 30 лет в Большом театре Беларуси было несколько спектаклей, которые вызвали бы интерес не только внутри нашей страны, но и за ее пределами. Например, вечер одноактных балетов Иржи Килиана и «Анна Каренина». Основной акцент делался на классическом репертуаре, который является фундаментом.
Но когда ты понимаешь, что репертуар не менялся веками, странно не попробовать выйти за рамки. «Иллюзии» создавались исходя из возможностей труппы. Реакции на спектакль оказались диаметрально противоположными. Результат меня удивил: к этой истории никто не остался равнодушным.— Можете поделиться ближайшими планами?
— Конечно, в апреле 2024 года намечена премьера «Золушки» Сергея Прокофьева в хореографии Валентина Елизарьева. Мною предложен спектакль «Золотая рыбка».
— Для людей поход в театр — это отдых, для вас — работа. А как вы отдыхаете?
— Дом в Великом Новгороде на берегу реки Волхов для меня — место тишины и спокойствия. Река, цветы и деревья… В сложные моменты, бывает, рисую, но очень мало, к сожалению, — просто не хватает на это времени. У меня есть хобби — реставрирую мебель. Так что ничто не чуждо ни рукам, ни сознанию. Так в нашей петербургской квартире появились старинный буфет, самоварный столик, ломберный столик… И когда приехал в Минск, купил небольшой деревенский стол — у нас в Колбах похожий стоял между плитой и печью. Очистил его, покрыл восковой пропиткой, и сейчас он здесь у меня дома. Меня это вдохновляет.
— Подводя итоги: что нового и важного принес вам уходящий год?
— Я по-прежнему восхищаюсь людьми.
Сюрпризы на елке
26 декабря в Большом театре подведут итоги традиционного конкурса «Новогодняя игрушка»
Фото Кирилла СТАСЬКО, из архива Большого театра Беларуси, из личного архива Игоря КОЛБА.
