Когда я встречаюсь с героем будущего очерка, то всегда вспоминаю слова Валентина Распутина о двери, которую надо иметь как на свое счастье, так и на беду. По утверждению писателя, их нельзя выставлять напоказ каждому встречному. А как же тогда быть с искренностью? И можно ли обойтись без проявления чувств? У Леонида Леонидовича Бачило нет такой двери. Но и жизнь свою выставлять напоказ не в его манере. Что же касается искренности, то, по его убеждению, она — родная сестра правды.
Размах плеч у моего героя, как у профессионального борца. Груз 85 прожитых лет не согнул их, не придавил своей тяжестью. Он высокого роста, подтянут. Лицо не пропахали морщины–борозды. А когда Леонид Леонидович улыбается, волны обаяния исходят от него. Задумался. Ушел в себя. Как будто медленно погрузился в реку своей жизни...
Деревня Бордиловка Минского района со всех сторон окружена болотами. От нее до Минска километров 25. А до железнодорожной станции Михановичи всего четыре. Весной и осенью, да и летом после обильного дождя по улице Бордиловки ни пройти, ни проехать. Все утопало в грязи. Но не этим запомнилась Леониду родная деревня. Сразу же за их домом начинался большой сад. Одних вишен в нем было не меньше сотни деревьев. Вишневый сад в цвету напоминал озеро, до краев наполненное молоком. А когда лепестки нетающими снежинками укрывали зеленую траву и налетал ветер, казалось, что между стволами деревьев гуляет вишневая вьюга. И эта чудная картина родной земли стала символом детства Леонида Бачило. А не то страшное, жуткое, что довелось ему испытать в самые юные годы...
Отец Леонида по тем временам был грамотным человеком. Он окончил 5 классов сельской школы. В колхозе Леонид Андреевич некоторое время работал счетоводом. А потом стал секретарем Кайковского сельского Совета, который находился на станции Михановичи. Родители решили переселиться на станцию. Продали усадьбу, ценные вещи и в начале 1940 года построили в Михановичах добротный дом. Здесь Леонид в 1941 году оканчивал седьмой класс. С учебой у него ладилось. Он был круглый отличник и ежегодно получал похвальные грамоты.
...Солнечный день. На небе ни облачка. Тишина и спокойствие. Лишь паровозы перекликаются гудками. Ходят поезда по расписанию. Не в глуши, а в двух с небольшим десятках километров от столицы никто не знал, что уже идет война... Через два дня станция была забита воинскими эшелонами. Хлынули беженцы. Зарево над Минском видно из Михановичей. Военнообязанные мужчины, боясь, что их сочтут дезертирами, бросились в Минск в райвоенкомат. А там — никого.
Последняя волна отступающих схлынула, и на несколько дней установилась тревожная, гнетущая тишина. Ожидая самого худшего, люди не находили себе места. И вот в клубах пыли, с грохотом и треском, но без стрельбы на станцию ворвалась немецкая колонна. У здания вокзала остановились. Офицер в бинокль осмотрел территорию базы ГСМ. Она уцелела. Если бы огонь добрался до резервуаров с бензином, от станции ничего бы не осталось... Оставив несколько солдат на охрану базы, колонна двинулась на восток. Больше всего сельчан поразило то, что ни один немецкий солдат не шел пешком. Кто же остановит эту железную силу?
Все честные и преданные советской власти люди потянулись к Леониду Андреевичу Бачило. Он организовал боевую группу, действовавшую в Михановичах и окрестных деревнях. А сам по заданию подполья устроился учетчиком на торфопредприятие. Нашлась черная душа, которая предала Леонида Андреевича и его соратников. В середине дня (а было это 21 января 1942 года) из Минска в Михановичи прибыло человек 20 солдат во главе с офицером.
И вот немцы вваливаются в дом Бачило. Офицер развернул бумагу и спросил у отца фамилию. Получив ответ, дал команду солдатам. Те прикладами выбили стекла. Распотрошили сенники и подожгли. Всех вытолкали на улицу. Какую успели схватить одежку, в том и остались. Привели начальника почты Струповца и поставили рядом с Бачило.
Дом догорел почти до половины. Пылали все постройки. Леонида, его мать и сестру два солдата (позволив перед тем проститься с отцом) отвели в здание волостного правления. Когда стемнело, их выпустили. Они бросились к усадьбе. От дома остались одни головешки. Горела половина сарая, где хранился торф на топливо. Два немца из местной комендатуры наблюдали, как огонь пожирает сарай. Мать Леонида, захлебываясь от рыданий, умоляла солдат сказать, куда увезли ее мужа. «В Минск», — был ответ. Они поверили. Но какая–то сила подтолкнула Леонида к двери сарая, где висел замок. Он снял его и распахнул дверь. И едва не задохнулся от немого крика боли, застрявшего в горле... На горящем торфе лежал наполовину сгоревший труп отца. Лица не было. Леонид схватил то, что осталось от самого родного человека и потащил в снег. Немцы пытались прикладами отбить у него страшную ношу и снова бросить в огонь. Но, видимо, что–то человеческое шевельнулось в их косматых душах. От трупа начальника почты ничего не осталось...
Только через два дня комендант разрешил забрать останки отца. Их положили в детский гроб и похоронили на кладбище в Бордиловке. Не дай бог такое пережить и всю жизнь носить в своей памяти...
Осиротевшую, бездомную семью приютил родной брат мамы Леонида дядя Тимофей. Тот день, когда произошла драма, был по счету 213–м днем войны. Но сколько еще дней и ночей оставалось до освобождения! 29 июня 1944 года, прогрохотав по полю, на улице дотла сожженной Бордиловки (сгорела и усадьба Бачило, выкупленная у односельчанина за хлеб, заработанный Леонидом на пастьбе крестьянских овец) остановились семь наших танков. Из них высыпали танкисты. Чумазые, в замасленных комбинезонах. Но наши, родные. Люди плакали от радости. Выжили! А потом Леонид и его сверстники 1927 года рождения, одетые в самую плохенькую одежду, зато вооруженные до зубов (это после «школы молодого бойца» в истребительном батальоне), прибыли в Минск в райвоенкомат. На товарной станции их посадят в пассажирские вагоны (оружие заберут) и через трое суток они прибудут в город Киров Калужской области. И станет Леонид Бачило курсантом полковой школы станковых пулеметчиков. Изучали они пулемет системы Максима. Четыре взвода (160 человек) жили в землянке глубиной полтора метра. Было очень холодно. Ботинки как замерзли в первый день службы, так и были всю зиму мерзлыми...
В марте 1945 года 14 курсантов, в числе которых был и Леонид, поступили в распоряжение командира маршевого эшелона. Пополнение на фронт. Но пока эшелон следовал до места назначения, грянула Великая Победа. И поступил приказ: всех курсантов вернуть в свои части. Из Германии в Киров они добирались самостоятельно. Леониду Бачило повезло: он попал на курсы шоферов. И оказалось, что автомобили не эпизод в его жизни, а судьба...
На службу в армию Леонид Леонидович ушел, когда ему было 17 лет. Вернулся почти в 24 года. Водителю первого класса, автомеханику найти работу в Минске не представляло большого труда.
На окраине деревни Бордиловка мама Леонида построила дом. Вместе с ней жили дочь, зять и внучка. Пора было Леониду Леонидовичу подумать и о своей семье. Как–то с другом махнули на велосипедах на танцы в клуб торфопредприятия «Михановичи». Окинув острым солдатским взглядом помещение клуба (а собралось там молодежи человек 200), Леонид заметил девушку, чем–то непохожую на остальных своим поведением. Он пригласил ее на танец. И оказалось, что в руке его была не ладонь девушки, а будущая семейная судьба. Галина Барковская приехала к родным в отпуск из Коссово Ивацевичского района. После окончания Минского педучилища она работала в детдоме воспитателем. В 1952 году Галина Аркадьевна станет женой Леонида Леонидовича.
...Пройдет много лет, и наступит день, когда Леонид Леонидович положит перед собой стопку чистой бумаги и начнет свои записки (кстати, весьма талантливые). И будут там о жене такие вот строки: «Где бы я ни был, далеко или близко, мне всегда хотелось мчаться домой. Здесь и только здесь я находил настоящий покой и отдых. Для такой нагрузки, которую я нес, нужна была хорошая опора. И этой опорой была моя жена, Галина Аркадьевна. Все ее чувства, мысли и стремления были направлены на меня, наших дочерей Наташку и Ирину. На работе она трудилась с полной отдачей, очень уставала. Но дом вела в таком порядке и чистоте, что можно было только удивляться, откуда она черпала силы. Если бы не ее порядочность и преданность, ее трудолюбие, неизвестно, смог бы ли я добиться того, что имел. Моя жена — истинный дар Бога за мою такую тяжелую жизнь...»
А добился Леонид Леонидович Бачило многого. Заочно окончив автотранспортный факультет БПИ и познав на себе истину «кто работает и учится, тот не живет, а мучится», он сменил немало должностей. И каждая из них была все ответственнее и масштабнее.
В 47 лет его назначили заместителем министра автотранспорта БССР. А через два года он станет первым заместителем министра. Людям непосвященным кажется, что быть руководителем — сплошное удовольствие. Нажимай кнопки и отдавай команды. Как бы не так! Кресло руководителя всегда неудобно. И чем оно выше, тем масштабнее ответственность за каждое решение, за каждый шаг и поступок. У Леонида Леонидовича сформировалось свое кредо руководителя. Он не приближал к себе «преданных» людей, подхалимов и льстецов. Такие, считал он, первыми же предадут, если ситуация изменится. Самое главное для руководителя — быть не хорошим для всех, а справедливым. Это трудно, но возможно. Надо уметь выбирать друзей. Ведь немало таких, кто хотел бы дружить не с тобой, а с твоей должностью. Требователен к другим — будь сам таковым: честным, грамотным, деловым. И никогда не бросай слов на ветер, не обещай невозможного.
Много досталось на долю Леонида Леонидовича злого, дурного, несправедливого. Но была, была в его жизни вишневая вьюга, которая и теперь греет душу.
Фото автора.
