В прошлом году в одной из галерей Минска четырьмя нашими художниками был представлен необычный проект. Своей выставкой-перфомансом они доказывали, что Ван Гог мог бы жить и в Минске, что он так же близок белорусам, как и голландцам, французам, японцам. И знаете, чем они убедили в этом лично меня? Нет, не картинами "а-ля Ван Гог" и даже не поразительным внешним сходством одного из них, Михаила Нацевского, с великим голландцем. Поверить в то, что Ван Гог "наш", заставили обыкновенные стоптанные, в пыли, когда-то желтые ботинки работяги Нацевского, выставленные как один из экспонатов выставки. У Ван Гога были точно такие же!..Владимир Сивчиков, литератор
: - При желании можно найти очень много привязок личности Ваг Гога и его творчества к Беларуси. И у каждого здесь свои ассоциации, свои параллели. Кому-то близок любимый Ван Гогом абсент, а кому-то - одноименная музыкальная композиция Лявона Вольского из его застольного альбома "Крамбамбуля". Кстати, "Абсент" у Вольского совсем не случаен. Он ведь сам художник - закончил Минское художественное училище. И когда в его текстах звучит "начная кавярня", то сразу становится ясно, что человек видел альбомы с "Ночным кафе" и "Ночным рестораном" Ван Гога.
У меня же своя привязка, для многих, возможно, и парадоксальная. Изучая биографию Ван Гога, неожиданно для себя обнаружил, что само рождение, жизнь и смерть его каким-то образом связаны с одним белорусским поверьем, сохранившимся у нас еще с языческих времен. Нельзя, мол, называть новорожденного мальчика именем ближайшего родственника, пока тот жив - иначе смерть может перепутать, кого забирать раньше. Особенно остерегались называть детей именами ближайших по крови - отца и деда. На всякий случай не давали имена двоюродных братьев и их отцов. В Беларуси, где отголоски язычества живы до сих пор, в некоторых местах еще помнят об этом, характерном некогда для всей Европы, обычае. Но родители Ван Гога, 150 лет назад родившегося в Голландии, ни о чем таком уже не думали, когда давали ему имя Винсент Виллем. Как утверждают исследователи, в роду Ван Гога почему-то постоянно кто-то из мужчин (а бывало, одновременно и несколько) носил имя Винсент. При жизни известного нам Винсента Виллема Ван Гога жили, например, сразу три Винсента: он сам и его дядьки, которых, чтобы не путать, называли сокращенными именами Хэм и Сент. Самого же будущего художника родители назвали именем его родного брата, прожившего меньше года и умершего перед самым его рождением. А за год до смерти Ван Гога в семье его любимого брата Теодора появился еще один маленький Винсент Виллем Ван Гог. Согласно белорусскому поверью, художник просто уступил свое место в жизни племяннику-тезке. Скажете, что это мистика? Возможно. Но в эту мистику верили наши предки, а для меня это не такая уж и мистическая, а скорее, вневременная параллель между Ван Гогом и Беларусью.
Еще один парадокс. На белорусской земле через год после смерти Ван Гога родился поэт Максим Богданович, написавший совершенно потрясающие строки
: Калiсь глядзеу на сонца я,
Мне сонца асляпляла вочы.
Ды што мне цемень вечнай ночы,
Калiсь глядзеу на сонца я...
Не строки триолета, а настоящее посвящение художнику солнца Ван Гогу, написанное, кстати, в год, когда в Арле открывался его первый музей.
Очень много общего между Ван Гогом и нашим Язэпом Дроздовичем. Вообще можно смело сказать, что Дроздович - это наш Ван Гог. Они даже рисовали как будто с одной натуры - настолько много общего в выборе сюжетов их картин. К тому же их объединяет литературный талант и даже образ жизни - Дроздович тоже не имел своего дома, тоже был странником и тоже умер на руках у чужих людей...
Своим подвижническим образом жизни очень близки к великому голландцу Петр Сергиевич и Михаил Севрук, а из наших современников - Михась Роголевич. Этот даже лавры внешней схожести с Ван Гогом может запросто оспаривать с Нацевским. Кстати, это еще одна параллель - в Беларуси тип лица самого Ван Гога очень часто встречается, а недавно заметил, что моя дочь Кристина поразительно похожа на одну из моделей Ван Гога Мусме.
Мне кажется, существует некий дух Ван Гога, который объединяет многих. Ну чем, если не этим, можно объяснить, что звезды, отражающиеся в Свислочи, на пейзаже Нелли Счастной такие же, как у Ван Гога на его "Звездной ночи над Роной"? А пейзажи Бялыницкого-Бирули передают те же аромат и дрожание воздуха. И это при совершенно разной технике письма. У самого же Ван Гога есть самая настоящая по духу белорусская картина "Едоки картофеля". Сюжет ее прост, как быт нашего колхозника: голландские крестьяне своими натруженными руками едят выращенную нелегким трудом бульбу. Не картина, а гимн белорусско-голландскому единству! Какие еще нужны параллели?
