Особенности хоккейного закулисья
Для обывательского глаза хоккейная команда — это игроки и тренерский штаб. Одни играют, другие тренируют, что тут непонятного? Но на самом деле профессиональный клуб — это целая структура и результат зависит от функционирования каждого звена. Незаметный труд «бойцов невидимого фронта» иногда бывает не менее важен, чем заброшенная шайба или результативная передача. Но они всегда остаются за кадром. Сегодня «СБ» решила приоткрыть завесу тайны и заглянула за кулисы хоккейного клуба «Динамо».
Труд Павла Головацкого и его напарника Дмитрия Пшенцова для минских динамовцев незаменим. Они для парней, как вторые родители. Во всем помогают. Заточка коньков, снабжение формой, подготовка раздевалок и устранение неполадок в хоккейной амуниции — это их забота. В наших краях их по старинке называют администраторами, а за океаном уже давненько прозвали важным словом «сервисмен».
Пока игроки медленно, разговаривая по телефону, покидают раздевалки, Головацкий выносит очередную сумку с экипировкой. Баулы у хоккеистов огромные, но и сам Павел богатырь еще тот.
— Мы — один коллектив, — смахивая с виска ручеек пота, говорит Павел. — Команду готовим перед игрой вместе с массажистами. Стремимся способствовать хорошему результату.
В ведении сервисменов «Динамо» несколько мастерских да обширная окрашенная в спокойные тона раздевалка. Но по пути к ней заглядываю в фитнес–зал. Ровные ряды велотренажеров разбавляют снаряды для силовой подготовки, мячи, полусферы, тренажер «супержим» для укрепления плечевых мышц. На фоне привычных для нас установок своим неказистым видом бросается в глаза доска на колесиках.
— Да вы не думайте, что это мелочь, — ловит удивление в моих глазах Павел. — Это специальный тренажер для поддержания равновесия. Нам его из Канады привез изобретатель по фамилии Твист. Как видите, даром добро не пропало.
Даром не пропала и работа Головацкого. Павел никогда не занимался хоккеем. Просто он как–то стал продавать спортивную форму и так вырос до администратора.
— Конечно, сначала было трудновато, — вспоминает Головацкий. — Но потом все пошло по накатанной. Да и с техникой я на «ты». У меня ведь высшее техническое образование.
Часть 1. Мастерские
Удивительно, но для того чтобы «разносить» конек, легенда канадского хоккея Бобби Орр садился в них в таз с горячей водой. Ему помогало. А в «Динамо» об этом архаизме даже не вспоминают.
— Для того чтобы размять ботинок конька, у нас есть специальная машина, — рассказывает, впуская нас в свою тесную мастерскую, напарник Головацкого Дмитрий Пшенцов. — Ну а если время не ждет, то вставляем в ботинок специальные цилиндры, которые растягивают его.
Напротив входа — станок с клепками для починки коньков, слева — огромный стеллаж, заставленный изолентой, хоккейными масками, краской, отвертками, растворителем и прочими деталями, предназначение которых известно, наверное, только Головацкому и Пшенцову. На самом краю полки, зацепившись за крючок, висит пояс, больше похожий на солдатское снаряжение.
— В этом поясе есть все необходимое, чтобы устранить неполадки в амуниции хоккеиста во время игры, — показывает Пшенцов. — Что именно? Жидкость для протирания стекол масок, наждачка, скотч, маркеры для пометок и вилка для заточки коньков.
— А вилка зачем? Мастерской разве не пользуетесь во время игры?
— Только в экстренных случаях, когда хоккеисту нужно срочно заменить лезвие. Но все стараемся делать на месте оперативно. Недавно Джефф Платт за несколько минут умудрился дважды упасть на лед. В чем причина? Наверное, конек забился. Подточили вилкой, устранили дефект — и вперед в бой!
Если у бортика минские сервисмены работают вилкой, то в мастерской у них специальная машина для заточки коньков. Размером она с огромный принтер, занимает полкомнаты.
— Подобный агрегат один на всю страну, — рассказывает о машине Пшенцов. — Изюминка устройства в том, что одновременно за станком могут работать два человека. Перед работой нужно обязательно протереть стол специальной жидкостью, чтобы зажим с лезвием лучше скользил, а дальше все выполняем руками.
Как точить тот или иной конек, зависит от игрока и его манеры катания. Кто–то, как Александр Кулаков, точит коньки раз в месяц, а кто–то просит измерять глубину выточенного желоба вплоть до миллиметра. Каждому коньки делают по индивидуальному заказу. Смотрят в первую очередь на форму ступни хоккеиста, на его вес. Подержав в руках зажим с коньком, ощущаю специфический запах.
— Это пыль, которая выделяется во время заточки лезвия, — объясняет Павел Головацкий. — Поэтому всегда нужно работать в респираторе.
Часть 2. Раздевалка
На сезон каждому хоккеисту выдают по две пары коньков, и будь добр отыграть в них весь чемпионат. Другое дело клюшки. Их у каждого динамовца примерно по 5 штук. Зеленые, красные, черные, полосатые — они, как попугаи на выставке, ровно выстроились в шкафу и ждут своего звездного часа.
— Вы посмотрите сюда, — Павел достает из полки именные клюшки двух разных хоккеистов. — Ребята примерно одного роста, но клюшки у них разной длины. Почему? Манера игры разная. Поэтому и заказывают кто короче, а кто подлиннее.
Большинство динамовцев играют легкими, пластиковыми клюшками из графита. У Томаша Мойжиша они легче, чем у других. В трубке клюшек сделали специальные отверстия, которые еще больше уменьшают вес. А вот Йозеф Штумпел в отличие от остальных — ретроград. Он по старинке продолжает играть деревянными клюшками, которые сейчас увидеть в руках хоккеистов — большая редкость. Удивительно, но хоккеист может с такой же легкостью почувствовать в клюшке дефект, как музыкант услышать фальшивую ноту в мелодии.
— Бывает, что ребята покрутят клюшку в руках, постучат, а потом попросят меня, чтобы убрал с кончика пера какой–нибудь лишний миллиметр, — признается сервисмен. — И самое главное, что помогает. Выходят на лед, забрасывают шайбы подправленным крюком.
Кстати, «бинтуют» инструмент хоккеисты сами, орудуя изолентой на специально отведенном для этого столе. На фоне других выделяется клюшка Константина Глазачева, который, как вратарь, в несколько слоев обмотал противоположный конец трубки, сделав набалдашник. Говорит, что так проще клюшку фиксировать в перчатках.
— Помню, как Андрей Антонов умудрился за один период сломать три клюшки, — вспоминает Головацкий. — А ведь стоимость одной такой до 800 тысяч рублей доходит.
Осторожно прикрыв дверь, заходим в раздевалку. В ней тихо. Амуниция аккуратно развешена по именным шкафчикам. Сверху — коньки, маски, снизу — синие свитера. У кого–то в уголке полки светится позолотой иконка — раздевалка место для хоккеистов святое, таинственное, не для посторонних глаз. Серьезную атмосферу обстановки разряжает апельсин, болтающийся на вешалке Александра Кулакова.
— Это привет Саше от Виталика Коваля, перешедшего в «Атлант», — улыбается в ответ на мой вопрос Павел. — У Коваля прозвище — Апельсин. Так он вот таким образом решил оставить частичку себя в нашей команде.
На старом месте Коваля уже лежат две разрисованные маски нового вратаря команды Роберта Эша, расположившегося в раздевалке напротив своего партнера и конкурента за место в составе Андрея Мезина.
Раздевалка перед очередным матчем почти в боевой готовности. Но, как считают Головацкий и Пшенцов, главное еще впереди.
— Перед каждым поединком игроки выстраиваются перед раздевалкой. Мы всей бригадой сервисменов и массажистов в очередной раз громко, по–боевому приветствуем парней. Запускаем их в раздевалку, а там уже играет задорная музыка в стиле «AC/DC». Ребята настраиваются на очередной матч, и мы всегда вместе с ними. Одна команда. Одно целое.
