Видно, не стыдно?

Эта житейская история начиналась вполне безобидно. С желания разобрать на дрова дряхлый сарай у деревенского дома. Добровольные помощники нашлись как–то сами собой. «Хозяин, может, подсобить чего?» — крепкий с виду мужик подошел ко мне субботним утром. Сговорились быстро. Работать начинаем со следующего дня. В цене сошлись. Ударили по рукам... Не прошло и часа, как работник появился снова. На этот раз приехал с напарником на телеге. Привез инструменты. Чтобы, значит, прийти поутру и все на месте было. «Бревна на дрова попилим. Все, что не сгодится, на коне на свалку свезем», — оставленная мощная бензопила убедила меня в серьезности намерений мужиков лучше любых слов. Не насторожило даже то, что на следующий день пара принялась за дело только к часам 12. Кому–то поле вспахивали, объяснили, и лихо принялись сдирать с крыши остатки рубероида...

Через неделю я ехал в «родовое имение» в приподнятом настроении. Жене расписывал в красках, как здорово и просторно теперь будет во дворе. Вез хлопцам зарплату. «Усадьба» меня встречала неласково... За воротами творилось черт знает что. Если бы по четырем углам почившего сарая рвануть по тротиловой шашке, куча получилась бы аккуратнее. А здесь ни машину поставить, ни ребенка выпустить. Сплошь бревна да доски, ощетинившиеся ржавыми гвоздями. Добил работник: «Вот, разобрали. Пора бы рассчитаться». Логика культурного объяснения, что это не работа, его не убедила. Эта непонятливость, каюсь, лишила меня эмоционального равновесия. И чудо произошло. Когда мой голос стал заглушать рык мотора тарахтевшего неподалеку трактора, а приличные слова начали уступать место более доходчивой древней лексике, мужик в справедливости своих претензий усомнился...

Еще месяц я исправно каждые выходные возил «работникам» деньги. Трезвыми за это время не видел их ни разу... Показывал: вот, заберите. Закончите дело и берите. Результата – ноль. Напрягаться им явно не хотелось. После того как халява «срубить гроши» с городского лопуха «обломилась», шевелиться в планы мужиков явно не входило. Тем более что вокруг так много незадачливых дачников... И здесь я сделал для себя простое открытие. Не тяготы жизни губят деревню. Не низкие заработки. Не бытовая неустроенность. Сама себя она съедает. Зарывается в землю ленностью своих же жителей. Не всех, конечно, слава Богу. Но очень многих...

...С сараем я таки управился. Местный фермер помог трактором с прицепом. Бревна пилили с соседом. Сильный старик, 72 лет от роду.

— А ведь не всегда так жила деревня, отец? – Перекур. Я достал импортную сигарету. Дед скрутил «козью ножку» из собственного самосада.

— Да ну... Стыдно было. Пьяным пошатаешься по улице, потом на колхоз вызовут, да так пройдутся, что на улице показаться соромно. А уж коль сговорился с кем на работу, гультайничать вообще последнее дело... Оно, конечно, и раньше пили. Но чтобы так... Ты попробуй нынче в деревне найти хорошего самогону. Если найдешь — живет село, нет — катится к упадку. Раньше выгнать бутыль для хозяина было обычным делом. Как вырастить пару кабанов. Не для продажи — Боже упаси... Для себя. Самогонить — это ж какой–никакой, а производственный процесс. Хлебную так вообще как варить забыли. Слишком хлопотно... Вот «максимками» этими сейчас и травятся... Срамота...

Стыдно... Можно ли вернуть это ощущение на село? Когда бурьян в огороде — стыдно. Когда забор покосился — стыдно. Когда свиньи по уши в навозе — стыдно...

Такой вот нехитрый моральный кодекс...