Поверите ли: ровно полвека назад был выпущен первый советский видеомагнитофон «Кадр». Хотя видеофильмы стали общедоступными только в конце 80–х... Впрочем, не так уж долго мы смотрели кино на ленточных кассетах. В начале этого столетия видики как–то незаметно ушли на покой — их сменили DVD–плейеры. Но новинки проката мы по–прежнему отслеживаем с помощью Сергея Филимонова в программе «Видимо–невидимо». Он узнает обо всех свежих кинопродуктах задолго до их выхода в мировой прокат. Ему виднее всех!
— Самая первая программа для «Видимо–невидимо» была сделана летом 1992 года, но вышла в эфир только глубокой осенью, — вспоминает Филимонов. — Долго утверждали «непонятную» тематику. Такое было в новинку для нашего телевидения...
— А кто вас позвал в эфир?
— Петр Коваленко — один из «серых кардиналов» БТ, присланный туда еще из ЦК КПБ. Коваленко в свое время был приятелем моего отца: они занимали соседние кабинеты в ЦК, периодически ходили друг к другу в гости. Под началом Петра Савельича была редакция заказных программ, где сосредотачивалась вся электронная реклама того времени. Эта редакция имела серьезный бюджет, но по тогдашним правилам должна была обеспечивать, кроме коммерческого, несколько часов художественного эфира в неделю. А художественную часть некому было делать... Мне и предложили. Только я отказался сначала. В то время, после возвращения в 1990–м из Москвы, я не только вел большую рубрику о видео и шоубизе в одной из газет, но даже держал один из пунктов видеопроката.
— Откуда у вас такие возможности–то были?
— Я окончил истфак БГУ со специальностью критика буржуазной культуры и пропагандиста научного коммунизма. У меня был допуск на закрытые кинопоказы...
— Кто придумал название для программы?
— Придумал я. Лежа в ванне... В голове крутилось «тутти–фрутти», «музыка–кино–культура», и вдруг так просто — «видимо–невидимо». Потом «непереводимое» на белорусский название отправили на утверждение в Академию наук, где нашли–таки в словаре XIX века похожее слово — «Вiдзьмо–нявiдзьмо».
— А откуда в программе было столько эксклюзива? В те годы...
— В самом начале «Видимо–невидимо» была смесью информации о фильмах на видео, о музыке и культурной деятельности посольств зарубежных стран и об артистах, которые приезжали к нам с гастролями. Например, мой коллега по программе Гена Рябцев («делатель» популярной в свое время музыкальной газеты «Сорока») знал лично многих музыкантов, от Шевчука до Гребенщикова. В итоге Вячеслав Бутусов давал нам эксклюзивное интервью и разрешал премьерный показ своего клипа... Параллельно я вел передачу «Спадарожнiкавая антэна», которая рассказывала о преимуществах тогдашнего спутникового телевидения (и за эту «десятиминутку» мне платили больше, чем за два часовых выпуска «Видимо–невидимо»). От представителей ведущих фирм — производителей оборудования спутникового ТВ я научился получать видеосырье через информагентства... Просто надо уметь заниматься «собирательством». Хотя это очень кропотливая работа.
Вообще, информация о кино в наших программах занимает в последние годы не более 20 процентов времени. Сейчас мы ограничиваем безудержный поток информации о новых фильмах. Ведь, как правило, самые рекламируемые из так называемых блокбастеров оказываются слабыми в художественном смысле. Экзотические нравы и культурные обычаи народов мира интересуют нас теперь намного больше.
— У вас музыкальные новинки появляются раньше, чем на MTV?
— Даже не вспоминайте при мне MTV! Оно уже давно потеряло прежний авторитет, а потом и вовсе перестало быть музыкальным телевидением. Вообще странно, что разный импортный танцевальный мусор у нас на слуху... Звуковые файлы мы получаем за 1 — 2 месяца до официального выхода новых альбомов. Промо–материалы фильмов тоже обычно поступают к нам задолго до начала их проката. С 1994 года мы принимали через спутник материалы разных информагентств вроде Deutsche Welle, Reuters. К 2000 году число таких доступных нам агентств достигло больше двух десятков...
— Дорого ли стоит эта информация, и, кстати, как удавалось ее получать в начале 90–х?
— Тогда мы мотались практически по всем посольствам, что–то там клянчили, у нас в эфире постоянно с сообщениями выступали атташе по культуре, граф Толстой, представители Института Гете, британцы, индусы, итальянцы, израильтяне, чехи, поляки... Теперешний директор кинотеатра «Победа» Светлана Савчик руководила тогда «Клубом элитарного кино», который был своеобразным «паровозом», превосходным плацдармом для контактов со всеми и вся. Активные члены этого клуба с начала 90–х постоянно колесили по фестивалям вроде «Берлинале», Каннского... Всего два года назад одно уважаемое агентство продавало клип исландской исполнительницы Бьорк из расчета 150 евро за минуту хронометража. В сумме выходило что–то около 700 евро со скидкой. Однако, обратившись через знакомого в Лондоне непосредственно к менеджеру Бьорк, я получил право показать этот клип по нашему ТВ совершенно бесплатно! Наш творческий коллектив по жизни был хозрасчетным, поэтому мы всегда старались тратить меньше, а работать больше.
— А говорят, телевизионщики много зарабатывают...
— Не очень много... В 90–е годы мы жили в основном за счет производства рекламы, привлечения спонсоров. Стоимость рекламы тогда действительно была очень высокой. Правда, и доверие зрителей к рекламе — также.
— Какой эксклюзив вы сейчас можете предложить зрителю, когда о любом фильме можно найти информацию в интернете?
— Авторский взгляд. Только это. Есть наблюдение: когда кто–то долго работает в эфире, на эстраде, в прессе, появляется эксклюзивное знание. А в интернете можно найти вообще что угодно. Зачем тогда кинотеатры, книги, телевидение, газеты? Но мы стали пользоваться интернетом уже с 1996 года. Такое информационное раздолье! С расширением интернета, кстати, стала серьезно падать стоимость всевозможных агентских информационных услуг... Но в интернете есть — и всегда будет — одна огромная проблема. «Перелопачивание» сайтов, клипов — это в общем–то адский труд. Хотя и интересный. Наш зритель видит на экране ну, может быть, три процента от всего «перелопаченного»...
