Ничто не заставит человека просить милостыню, если он не может жить без работы.
Часто прохожу мимо мужчин с костылями, сидящих на уличной скамейке и собирающих милостыню. Кладу им мелочь, те в знак благодарности кивают головой. Однажды шел без денег, а мужики, увидев меня, ожидали подачки. Я прошел мимо и вслед услышал: «С…ка».
В начале 1990-х был в гостях в Гродно у знакомого. Он слабо видел, брал на дом нехитрую работу, собирал зажимы для штор. Попробовал и я, но через час устал. Он же, имея опыт, сделал раза в три больше, однако все равно его заработок, когда подсчитали, оказался мизерным. Прямо сказал ему: «Надел бы ты свои темные очки, сел бы на рынке — за день набросали бы столько, сколько за месяц не заработаешь». Тогда люди у нас были более сердобольные. Он не обиделся, печально улыбнулся и ответил: «Не поймешь ты, Володя! Я человеком хочу себя чувствовать».
Не понимал я и своего гродненского коллегу Николая Королева. Он также плохо видел, меня узнавал порой по голосу. Тем не менее работал собкором журнала «Вожык», ездил в командировки, разбирал жалобы. Он получал пенсию по инвалидности, мог бы спокойно писать юморески, рассказы, их и так бы публиковали, начисляли гонорар. Гораздо позже редактор журнала Валентин Блакит, ныне уже покойный, объяснил мне: «Мы видели: без работы Королев сгорит. Сначала душой, потом — телом». Уволился Николай Иванович, когда совсем стало невмоготу. Но душой не сгорел. Может, работа и поддерживала его.
Недавно побывал в социальных мастерских столичного православного прихода «Всех Скорбящих Радость»: швейных, свечных, столярных, переплетных, в которых изготовляется различная церковная утварь. Многое удивило. К примеру, изделия швей — настоящее искусство. Немало времени и трудов, а еще и таланта нужно, чтобы пошить ризу архиерея, украсить ее вышивками. Продукцию умельцев заказывают другие епархии, церкви Германии, Болгарии, США… Также поражают работы и здешних столяров. Кроме аналоев, киотов, других церковных вещей, делают мебель для нужд храмов. А какие красивые свечи продают в лавке! Их также изготовили здесь.
Такие мастерские есть в других храмах и монастырях страны. Но в этом приходе, как правило, работают люди, страдающие эпилепсией, церебральным параличом, болезнью Дауна… И невольно закрадывается сомнение: а они ли это сделали? Они! Хотя многим из них по состоянию здоровья запрещено работать. Настоятель прихода протоиерей Игорь Коростылев отмечает, что возникают проблемы с контролирующими государственными службами. Но понимание есть: руководитель прихода берет всю ответственность на себя. «По лезвию ножа хожу, — говорит он. — Но не вижу другого пути. Этих людей нужно вовлекать в общество. Ни одного несчастного случая не произошло». Отец Игорь показывает фотографии работников, когда они пришли устраиваться в мастерские. И как не похожи эти люди сейчас на себя бывших! Лица просветлели, появилась какая-то уверенность во взгляде, спокойствие в поведении, стали меньше болеть. Здесь стоят кровати: если кому-то плохо, может прилечь, ему окажут помощь. А еще люди, которых порой отвергают в обществе, творят: рисуют картины, вышивают, делают сувениры. Сколько фантазии!
Но только ли молитвы помогают здесь хорошо жить инвалидам? Нет, конечно. Они трудятся, считают себя полноправными членами общества, видят радость в своих занятиях. Здесь проходят медицинскую реабилитацию, зарабатывают деньги и, главное, могут воплощать в жизнь свои идеи. Мастерские посещал покойный патриарх Алексий II и то, что здесь происходит, назвал практическим милосердием.
Не давать подачки, а предоставить возможность стать человеком, утверждать самого себя в жизни. Ведь тот же инвалидный спорт очень популярен в цивилизованных странах. Он является средством реабилитации, средством утверждения. Однако все спортсменами стать не могут. И самое универсальное средство — труд. Именно он помогает решить многие социальные проблемы инвалидов. И не только их. Не понимаю правозащитников, которые возмущаются, что заключенные работают. Да, каторжный труд недопустим. Но ведь сами осужденные просят, чтобы им предоставили работу. Иначе наступает деградация, никакого перевоспитания не происходит.
Можно немало рассуждать, чем обычное милосердие отличается от практического. Скажу коротко: простое милосердие порой порождает несправедливость. Одной из причин открытия в Минске православного Дома милосердия явилось и то, что помощь, собираемая религиозными организациями для инвалидов, оседала у нечистых на руку людей. Но теперь столкнулись с другой проблемой: эту помощь правдами и неправдами стараются получить люди, которые совсем в ней не нуждаются.
Недавно вновь подошел к мужикам, просящим милостыню. Предложил помочь устроиться на работу. Мы, мол, инвалиды, ответили они, если государство о нас не заботится, то общество пропасть не даст. И попросили 500 рублей. Понятное дело, похмелиться надо. Получаемые таким образом деньги, на мой взгляд, или унижают человека, или развращают его.
