Когда отменили детский теннис, плавание, танцы, театральный кружок и, как апофеоз, школу… я обзавелась парой-тройкой часов жизни. Тогда до начала новой эры, в машине, конечно, тоже жила. Дышала в пробках, слушала музыку и даже ела, чтобы поддерживать это жизнеспособное состояние. Я и на работе жила. И во времена цейтнотов билось мое сердце, но вдруг оказалось, что это все больше не нужно и даже опасно. На работу ходить опасно, Карл! Вот это мысль. В школу опасно! Скажи моим детям еще полгода назад, что будет весна, все расцветет, а школы закроют… пусть не закроют, но не будут рекомендовать посещать (эти слова — песня для детского уха!!!). Вот скажи им это зимой, когда мы тащились по пробкам, сонные, бурчали, повторяли стишки и спряжения! Не поверили бы. Но загадывали ж на Новый год желание, просили у Мороза отменить уроки.
Трах-тибидох-тибидох…
Не все и не у всех хорошо. Мировая экономика стонет, люди болеют. Поэтому чувства мои смешанные. И я не могу вот так отпустить себя и завалить соцсети сплошным счастьем, тем более что и в моей жизни происходит разное. Но, анализируя свой восторг, могу только сказать — имею право! В конце концов, я и не ожидала, что смогу так сильно уменьшить свои потребности и с легким сердцем сдать авиабилет в Ниццу. Я никуда не лечу, не еду, не зарабатываю на это из последних сил, не валюсь с ног, не кричу на детей: что из вас выйдет, где спортивные и интеллектуальные достижения?!
Я больше не хочу «платюшко». Хочу удобные брюки, чтобы комары в лесу у озера не сожрали. Декоративная косметика… Маникюр… И это страшное слово — «туфли»! Отпустит ли меня теперь моя прекрасная лохматая жизнь в кроссовках? Захочу ли я во имя недели приключений на Лазурном берегу спать по минус часов в свои рабочие будни. И вообще стану ли тревожиться, что у меня не вышел заграничный отпуск? Очень может быть, что когда границы откроют, я прочту этот текст с усмешкой и понесусь брать дополнительные проекты, чтобы снова купить все билеты по максимуму. Так бывает, что психика становится на свою защиту и принимает безвыходность как счастье. Такой вид стокгольмского синдрома, когда заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счете даже влюбляются. А кто мы есть сейчас — заложники ситуации. Но если в классическом случае восприятие заложника настолько трансформируется, что он начинает действовать себе во вред, спасая преступника, то я, рассматривая отчеты моего гаджета о часах сна и пройденных за день километрах (17!), полагаю, что здоровье мое во времена пандемии становится только крепче. Хоть, повторюсь, и был эпизод…
И знаете, что скажу: хотите верьте, хотите нет — нам эту весну подарили.
