Весенняя перепись населения свалок

С 35-летним Володей, 45-летним Серегой, 65-летней Валей и другими обитателями гомельской городской свалки я познакомился во время недавнего милицейского рейда по "выявлению лиц БОМЖ" - своеобразной переписи людей, чей адрес уже давно "не дом и не улица".

Володя родом из Орла. На гомельской свалке - с 95-го года. Говорит, что раньше свалка была богаче за счет промышленных отходов - и поесть имелось, и продать сборщикам вторсырья было что. "Потому что было лучше экономическое положение предприятий", - анализирует Володя. Нынешняя ситуация в экономике страны его тревожит: теперь на свалке преобладает бытовой, несистематизированный мусор. Ценные находки почти исчезли. Приходится день рыться, чтобы насобирать тряпок и бумаги на самое необходимое - бутылку вина. А тут еще иракский кризис - неизвестно, как он повлияет на структуру отходов... (Впрочем, другие бомжи потом хвастались мне, что за месяц, не напрягаясь, имеют доход тысяч 200 - 300. А если постараться - можно и 500 тысяч заработать.)

По поводу комфортности местной жизни Володя высказывается коротко и серьезно: "Зимой тут страшно..." Селятся в окрестном лесу - кто отдельно, кто компаниями. Постороннему отыскать такое поселение непросто - да и незачем. Мы находим небольшой, только что покинутый лагерь - возможно, часть "колонистов" скрылась в лесу, часть уже попала в гомельский изолятор временного содержания (ИВС). Инфраструктура "населенного пункта" незамысловата. Драная палатка, догорающая покрышка, следы приготовления пищи... Надкушенный хот-дог... Зеркало, бритвенный станок, сохнущие полотенца... Котелок, в пропорции 50 на 50 заполненный водой и пакетиками с чаем, - тут предпочитают "чифирь". Землянки, палатки и шалаши от холода не шибко спасают, приходится жечь костры. Основное топливо - автопокрышки. Это наложило трудносмываемый отпечаток на людей, одежду, еду, землю. Лагерь бродяг окружен целым валом металлокорда от сгоревших скатов.

Примечательно, что не видно собак - то ли разбежались, то ли другая судьба их постигла...

Возвращаясь в автозаке ИВС к точке сбора возле свалки, захватываем нескольких встречных горемык. Узнав об облаве, они расстраиваются, но не очень удивляются. Новых пассажиров куда больше удивляет присутствие в фургоне подозрительных персонажей вроде бы не их круга - меня и оператора ОНТ Владимира Петенева с камерой. Бомж Серега каждый раз оглядывается, когда я обращаюсь к нему на "вы" - он воспринимает это местоимение исключительно во множественном числе. Серегу везут в ИВС для идентификации не первый раз, привык уже. К свалке подтягиваются новые претенденты на установление личности. Пожилая Валя говорит, что живет в Костюковке, а сюда ходит за "банками-шклянками" - на осень запасается. Валя весьма информирована о местных нравах. Представительниц женского пола называет девчатами. Например: "Как-то девчата наши банку какую-то нашли. Выпили. А оказалось - муравьиная кислота. Так одна и померла"...

По словам местного участкового милиционера Сергея Чваркова, постоянных жителей свалки относительно немного. Значительную часть местного "общества" составляют люди из окрестных деревень. Появляется здесь и молодежь, приезжают на велосипедах деревенские дети - ищут бумагу, металл, бутылки. Говорят, за небольшой мешок пищевых отходов цыгане дают тысячу... В ИВС мы добираемся уже своим ходом - в автозаке места нет. Почему-то мы не слишком расстраиваемся по этому поводу. После выгрузки в машине немедленно открывают все двери и окна - проветривают, поливают из шланга. Жителям свалки предстоит провести в изоляторе до 30 суток. Впереди работа по уборке территории и питание на 2 тысячи рублей в день. Срок содержания в ИВС зависит от того, насколько быстро удастся установить паспортные данные бродяги. Случается, особо запущенные личности так и выходят неидентифицированными - держать дольше 30 суток не положено по закону. За это время задержанным предстоит пройти набор санитарных и медицинских процедур, в том числе флюорографию. Педикулез, туберкулез, кожные болезни - обязательное приложение к каждой партии "выявленных". Кого-то отправят в больницу, кого-то будут лечить на месте.

Мало кто сомневается, что максимум через месяц все задержанные сегодня бомжи вернутся в свои подвалы, на свалки. Бродяги давно уже стали серьезной проблемой всех регионов страны. У общества пока хватает сил только на периодические "зачистки" и переписи бомжей. Проблема даже не в том, что система реабилитации способна охватить только небольшую часть опустившихся людей - она скорее в том, что большинство бродяг не особенно стремится к переменам в своей страшной жизни.