Торговый оборот страны упал. Причем экспорт уменьшился на 18,6 процента, а импорт только на 8,3. Не умеем торговать? Не только. Все гораздо сложнее. В 90 случаях из 100 товар «продает» цена. Конкурентная, то есть низкая, что тут скрывать. Мир на том стоит. Но умеем ли производить простейшие изделия по сходной цене? Вот в чем вопрос. Он возник у меня, когда гуляла по минскому ЦУМу. В отделе тканей на одном прилавке лежали два хлопчатобумажных махровых рулона. Производства Российской Федерации, по 87,5 тысячи рублей за метр, и наш — по 149,3 тысячи. Даже разная ширина — 1,5 м и 2,1 м соответственно — не слишком убедительное оправдание такой разницы. Учитывая, что российский текстиль еще наверняка был по традиции перепродан несколько раз по пути следования к нашему прилавку.
Каким образом до сих пор живо наше текстильное предприятие? Продать его полотна реально только в нагрузку к какому–нибудь дефициту, как в советские времена. Вообще говоря, хлопок у нас не растет. Его родина — Узбекистан. Россия — страна большая, потребителей хлопка не счесть. Так вот: крупный опт и фьючерсы, то есть предоплата за несколько месяцев вперед, дают нашим конкурентам ощутимое преимущество в цене сырья. В то время как наша фабрика закупает хлопок по 5 — 8 долларов за кг, коллеги по Таможенном союзу — в несколько раз (!) дешевле. Дороже у нас и энергоносители, выше налоги и соцстраховки, свободных средств на фьючерсы нет, а от кредитов лучше бежать, как черт от ладана. Но, представьте себе, не только все вышеперечисленное раздуло цену. Чтобы зарабатывать валюту на закупку сырья для очередного производственного цикла, предприятие вынуждено применять перекрестное финансирование. Экспорт субсидируют. Вывозную цену держат на нуле рентабельности и ниже, а прибыль зарабатывают на внутреннем рынке. Как? К счастью, на этот случай у нас сохранилась разветвленная система потребкооперации, где отечественный товар фактически забирают по разнарядке. В общем, понимаете: там, где нет конкурентов, там и продают.
Хотя подобная ситуация вряд ли сможет длиться вечно. Как развиваться да внедрять новые технологии? Причем девальвация, на которую частенько уповают некоторые экономисты как на панацею по исправлению торгового баланса, вряд ли здесь поможет. Сырье и энергоносители — в валюте. А обесценив зарплату, можно получить обратный эффект: молодежь снова побежит в Россию. До сих пор не можем оправиться от максимального оттока кадров, произошедшего в 2011 — 2012 годах. Так что на эти грабли лучше не наступать. Но что делать?
Варианта два. Радикальный. Закрыть убыточный проект. Фабрика не градообразующая. На рынке рабочих мест навалом. Главный минус — на следующий день после закрытия цена российского махрового рулона взлетит ракетой. И, смею предположить, не остановится на отметке 140 тысяч рублей за метр. Так что никуда не денемся: придется бороться за выживание. Как? Надо удешевить сырье. Даже вижу структуру, которая могла бы сбить цену на хлопок: концерн «Беллегпром». Если выступит оптовым покупателем хлопка, собрав заявки для всех своих подопечных. Но этого мало. В хлопок можно подмешивать лен, который дешевле и отлично растет у нас. Технологии отработаны, ткани выпускаются, хорошо уходят за рубеж — в Польшу, Швецию, Литву. Там успели оценить преимущества хоть и грубоватой, но вечной льняной нити. Белорусский потребитель в большинстве своем пребывает в первозданном неведении. На рекламу у предприятий денег нет. Этот минус тоже хорошо бы исправить.
Ну и сквозная проблема практически всех наших производств — маркетинг. Поясню на примере. Второй раз в нашей газете выходит красочная реклама отечественных валенок. И каждый раз после этого у меня раздается звонок рассерженного покупателя. Испуганные прогнозами синоптиков по поводу предстоящей лютой зимы заботливые мамы и бабушки начинают звонить по указанным в объявлении телефонам с одним вопросом: где купить валенки ребенку? И получают неизменный ответ: ищите в магазинах вашего города. Одна бабушка жалуется: уговаривала работника фабрики выслать валенки внучку почтой, наложенным платежом. Но на это у отдела сбыта не нашлось ни времени, ни полномочий. Еще факт. Некоторое время назад писала о громоздких бытовых газовых счетчиках–ведрах. И вот свершилось! Узнаю: сертификацию проходят более компактные модели, и тут же выпадаю в осадок: российского производства. Ребята, газ у нас где? В квартирах, коттеджах, в заводских цехах. Если все потребители разом откажутся — их можно понять — от отечественного «ведра» в пользу российского счетчика, это будет означать, что мы без боя, добровольно отдаем конкурентам гарантированный рынок сбыта. Как все это понимать?
Советская Белоруссия №197 (24334). Пятница, 18 октября 2013 года.
