Вечный странник по имени «инфлюэнца»

Человечество так и не смогло укротить вирус гриппа

Эта болезнь знакома каждому. Грипп, он же инфлюэнца, — вместе с каждым из нас с детства. Мы встречаемся с ним ежегодно: тщательно готовимся к эпидемии, вдохновенно болеем и с нетерпением ждем, когда в контрольных городах страны будет преодолен эпидемический минимум. Медики деликатно называют его неуправляемой инфекцией. А это значит — непредсказуемой. Поэтому ни одна, наверное, болезнь в мире не имеет такой разветвленной системы контроля. И каждый год, ожидая очередной эпидемии, медики должны смотреть правде в глаза: угроза пандемии — всеобщей мировой эпидемии грандиозных масштабов — так до конца и не снята. Теоретически каждый гриппозный сезон имеет шансы превратиться в пандемию. Даже наподобие «испанки» — самой страшной эпидемии, которой переболела в 1918 — 1919 годах половина населения Земли. Именно потому мир мало в чем так един, как в борьбе с гриппом.

Гастроли с переменным успехом

На сей раз можно вздохнуть с облегчением. Отгрипповали. Эпидемия завершилась по всем контрольным городам. Без глобальных, к счастью, последствий. Впрочем, руководитель лаборатории гриппа и гриппоподобных инфекций НИИ эпидемиологии и микробиологии Минздрава Беларуси Наталья Грибкова работой просто загружена — даже на телефонный звонок не всегда есть время ответить. Грипп, которым мы болели в нынешнем сезоне, здесь буйствует по–прежнему: обитает в пробирках, зреет в куриных эмбрионах и готовится продемонстрировать себя во всей красе в Лондоне. Да–да. Не удивляйтесь. Все штаммы гриппа, который донимал нас зимой, к концу весны поедут в Лондон, во всемирный центр по гриппу ВОЗ.

— Ни одна страна, даже очень экономически развитая, не может сражаться с гриппом в одиночку, — говорит заместитель директора по научной работе НИИ эпидемиологии и микробиологии Александр Петкевич. — Это инфекция, управлять которой мы не можем. Но предсказать ее поведение хотя бы на один год совместными усилиями всех стран возможно. Потому международная программа по контролю за гриппом объединяет в себе даже больше стран, чем ООН.

Эпидемия гриппа не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. Она просто странствует по миру. «Отработав» сезон в Северном полушарии, с наступлением весны и теплой погоды смещается в Южное. Эти гастроли круглогодичны, без отпусков и отгулов. Умению инфлюэнцы подстраиваться под обстоятельства можно позавидовать. Она легко принимает новые формы, более агрессивные в новых климатических условиях. Из теплых стран возвращается уже другой. И мы болеем снова. Вообще–то, переболев инфлюэнцей однажды, человек получает иммунитет к данному типу болезни. Но вся подлая сущность гриппа в том, что структура поверхностных белков вируса очень быстро меняется. И в следующий раз придет грипп уже другого типа — тот, который ваша иммунная система попросту «не прочтет» и потому не сможет отразить.

Волны «испанки» страшнее цунами

Наверное, грипп сопровождал человечество всегда. Но вот парадокс — еще несколько тысячелетий назад его не боялись...

Первым врачом, упомянувшим о гриппе, был древнегреческий Гиппократ. Но ни во времена Гиппократа, ни в начале нашей эры, ни в средние века специалисты не уделяли гриппу серьезного внимания. Он тогда не свирепый был — тихий. Пару дней лихорадки — и все в порядке. Всерьез о нем заговорили только после 1863 года, — когда в результате отмены крепостного права стали резко разрастаться города и местечки. Уже к 1890 году смертность от «повальных» недугов выросла в полтора раза. В 1889 — 1890 годах в Российской империи была пандемия, которую исследователи называют болезнью ночлежек. Крестьяне, подавшиеся в города за лучшей долей, селились в рабочих слободах или в ночлежках. Русское санитарное общество впервые тогда назвало скученность одной из важнейших причин эпидемии. Так грипп стал болезнью не только клинической, но и социальной.

Самая страшная история, в которой замешан грипп, — это, конечно, мировая эпидемия «испанки». Почему–то его назвали именно «испанкой», хотя абсолютно доказано, что кузницей вируса гриппа всегда была Юго–Восточная Азия.

Напомним, первые симптомы гигантской эпидемии стали проявляться еще в 1918 году. Мир накрыло тремя волнами вируса. Как и полагается, каждая следующая была мощнее предыдущей. Осенью 1918 года только в Нью–Йорке умерло 200 тысяч человек. Целые поселения на Аляске вымирали прежде, чем туда добирались исследователи инфлюэнцы. По разным данным, «испанкой» переболели до миллиарда человек. На тот момент — половина населения земного шара. Умерли — от 20 до 40 миллионов. Это больше, чем потеряли за Первую мировую войну все государства, вместе взятые.

«Испанкой» болели так тяжело и умирали так часто, что медики стали подозревать, что имеют дело не с гриппом, а с какой–то неизвестной страшной инфекцией. Человек мог погибнуть в течение 10 — 12 часов с момента появления первых симптомов.

В Российской империи первые случаи заболевания были отмечены в Киеве в начале сентября 1918 года, а к декабрю того же года гриппом было охвачено уже 16 губерний, в том числе Минская и Могилевская. Летальный исход от простой «испанки» в ту пору составлял 11 процентов, а от осложненной — до 35.

Эти цифры выше, чем средние по Европе. Не будем забывать — 4 года войны, революция, гражданская... Вся бывшая империя кишит беженцами — от Минска до Хабаровска. Из городов в поисках продовольствия в деревни устремились люди. На железнодорожных станциях их потоки пересекались с потоками демобилизованных солдат. Одновременно с «испанкой» по стране пошел тиф. С фронтов в глубокий тыл сотнями эшелонов завозились возбудители этих болезней. Преодолеть двойную эпидемию удалось лишь к исходу гражданской войны.

Одной из самых известных жертв пандемии считают отца «красного террора» Якова Свердлова. А когда в феврале 1919 года в Одессе от гриппа скончалась звезда немого кино Вера Холодная — ей было всего 26, — плакала вся страна.

Причин необычайной смертоносности «испанки» медикам в то время выяснить так и не удалось. Равно как и дать населению разумные рекомендации. Загадки этого вируса ученые пытаются объяснить до сих пор.

Второй пандемией гриппа стал «азиатский» грипп 1957 года. После были еще пандемии 1968 года («гонконгская») и 1977–го («русская»). Обычно названия пандемий дают по стране выявления штамма. «Русский» грипп не нарушал традицию — он пошел из Китая. Просто выявили его хабаровские вирусологи. Вот и вошел он в историю под именем «русского». Есть версия, что причиной «русской» эпидемии была утечка особо агрессивных лабораторных штаммов с китайского военного корабля.

Многие ученые считают, что две локальные нынешние эпидемии «птичьего гриппа» — предвестник будущей пандемии. Гендиректор ВОЗ доктор Чон Вук Ли высказал мнение многих, что «пока идет мутация вируса, затем последует глобальная вспышка эпидемии, это просто вопрос времени».

— Заразиться «птичьим гриппом» человеку пока достаточно сложно, — говорит вирусолог Наталья Грибкова. — Быстрая локализация гонконгской эпидемии 1997 года — показательный пример того, что современная медицина может справиться с очагом вируса. Но ученые разных стран все чаще повторяют: для того, чтобы он превратился в новую «испанку», ему не хватает всего чуть–чуть: научиться быстро передаваться от человека к человеку. То есть всего парочки генов...

Шоу с эксгумациями

После того как появились сообщения о претенденте на новый мегавирус — «птичьем гриппе», все снова вспомнили об «испанке». Ведь она когда–то тоже началась с болезни птиц, позже уж переродившись в человеческого убийцу. Потому из эксгумации трупов людей, умерших в начале века от «испанки», сделали настоящее шоу.

Все следили за экспедициями, отправляющимися то на Аляску, то на Шпицберген, где в 1919 году трупы шахтеров сбрасывали в шахту. Не исключено, что за столько лет в условиях вечной мерзлоты сохранились ткани мозга и легких — основных органов, необходимых для идентификации гриппа. Потом было шоу со «свинцовыми гробами» — якобы, по архивным данным, несколько десятков человек из тогдашней лондонской аристократии были захоронены в свинцовых гробах в каменных склепах. При таких условиях вирус вполне мог сохраниться. Добавьте сюда долгие согласования с родственниками умерших, сборы средств на экспедиции, транспортировку тканей в герметичных контейнерах и работу в почти космических скафандрах (ведь есть риск выпустить «убийцу» на свободу!).

Словом, на этом кто–то неплохо нагрел потные ладошки. Результат оказался не впечатляющим: оказывается, присмиревший вирус страшнейшей пандемии по прежнему циркулирует по свету. Правда, одиозный убийца давно выродился, как австрийская династия Габсбургов. Это вполне вписывается в стандартный жизненный цикл вируса: он зарождается, находит свою агрессивную форму, царствует, идет на спад и, в конце концов, вытесняется свежим вирусом.

Будем объективны: эксгумации все же дали некоторые результаты — ученые убедились, что «испанкой» был действительно грипп. Но так и осталось неизвестным, почему тот — испанский — вирус косил не стариков и детей (они — основная группа риска для гриппа), а людей молодых, крепких и здоровых...

Вечный призрак пандемии

После того как прогремела «испанка», мир объединился в ожидании планетарной пандемии, точнее, в усилиях по ее предотвращению. В 1933 году наконец был выделен вирус гриппа, а в 1945 году создана сеть наблюдений за циркулирующими вирусами.

Сейчас система выглядит так: в период эпидемии национальные центры гриппа (они есть почти во всех странах) формируют коллекции штаммов. Изымают эти самые образцы из естественной среды — наших носов и глоток. Приходилось ведь сдавать анализы в поликлиниках и больницах? Теперь, может, ваши микробы, изученные и описанные, живут где–нибудь в пробирке в Токио, Лондоне или Гонконге. Впрочем, есть и еще один источник штаммов — медики деликатно называют его секционным материалом. Это ткани умерших в период эпидемии от заболеваний, начавшихся с гриппа и ОРЗ.

Прежде чем отправить бациллы в путешествие, их должны изучить и идентифицировать. В лаборатории штаммами заражают культуры клеток, приближенные к клеткам человека, или куриные эмбрионы. Какое–то время за ними просто наблюдают: как ведут себя вирусы, как действуют на них те или иные препараты. После многочисленных манипуляций выбираются самые агрессивные и шустрые штаммы. С точки зрения медиков, перспективные, способные дожить и проявить себя в следующей эпидемии. Все вирусы поедут в центр гриппа ВОЗ. Вообще, таких центров в мире несколько: в Австралии, США, Японии, Гонконге, США, Великобритании. Белорусские эпидемиологи чаще всего передают наши штаммы в лондонский центр. Среди множества пробирок с вирусами, собранными во всем мире, есть и те, что носят фамилии «Минск» или «Логойск». Я не оговорилась — отправляясь на Альбион, штаммы получают «фамилию, имя, отчество» установленного образца: место выявления, номер регистрации, год выделения, тип. Так его отныне и будут называть исследователи.

— В Лондоне анализируют штаммы всего мира, — рассказывает Наталья Грибкова, — и сопоставляют генеалогическое древо свежей эпидемии. Там есть и наши веточки. Иногда, кстати, достаточно заметные. Скажем, вирус «В–Беларусь95» нам посчастливилось «выловить» первыми во всей Европе. С него в следующем году началась эпидемия во многих странах Европы. Правда, примерно через месяц его одолели вирусы викторианской группы. Но все равно для нас это была большая удача...

Случай этот исключительный. Мы редко становимся зачинателями вирусов. Мировым «шейкером» вирусных заболеваний всегда была и есть Азия. Причин можно назвать множество: туда летят зимовать птицы, унося одни инфекции и возвращаясь с другими. Из–за вечной нехватки земли и скученности населения там весьма специфическое, «этажное», сельское хозяйство. Живность в этих краях обитает в многоуровневых сараях: на верхних этажах — птица, на нижних — скот. У птиц, тех же кур, к примеру, грипп протекает в виде кишечной инфекции. С пометом выделяется и вирус. Когда помет высыхает, он превращается в пыль. Ее может вдохнуть та же свинья. У нее заболевание будет развиваться уже в респираторной форме, которой может заразиться человек. И вот пошла гулять новая эпидемия...

Глобальные исследования наших «чихов и кашлей» нужны, чтобы спрогнозировать характер будущей эпидемии. Проанализировав все вирусы, которые циркулировали зимой в Северном полушарии, примерно к маю центры гриппа выносят вердикт о том, какие вирусы будут распространены в следующем году. Рекомендации даются фармацевтической промышленности, и уже к концу лета вакцины для борьбы с будущей эпидемией готовы. Чаще всего удается «угадать», с каким типом гриппа придется воевать грядущей зимой.

Если учесть, что система изучения и анализа гриппа работает больше полувека, то опыт накоплен колоссальный. Но вирус не побежден. Угроза пандемии по–прежнему есть. И интервалы ее циклов высчитать так и не удалось.

От гриппа никто не застрахован. Природного иммунитета ко всем штаммам не существует. Редко болеют инфлюэнцей разве что дети до года — природа разумно защищает их материнским иммунитетом. Но к первому году жизни эта защита ослабевает, даже если мать продолжает кормление грудью. Так что лучше привить младенца — ведь все эпидемии гриппа всегда начинаются с детей, так как их иммунная система еще не знакома со всем тем многообразием вирусов, которые циркулируют в природе.

И еще одно заблуждение: не стоит думать, что, переболев гриппом однажды, вы застрахованы от него хотя бы на сезон. При особой «везучести» можно загрипповать трижды в одну эпидемию. Ведь обычно циркулируют два субтипа вируса А и еще вирус типа В. Современные противогриппозные вакцины трехвалентны — то бишь предохраняют от всех трех типов вирусов гриппа или хотя бы сильно снижают вероятность заболевания.

Медицинская общественность все чаще говорит о том, что ежегодная вакцинация гриппа должна стать обязательной. Американские ученые подсчитали — достаточно сделать прививки 60 процентам населения (в первую очередь группе риска — старикам и детям) и можно избежать ежегодной эпидемии.

— К сожалению, вакцинировать весь земной шар невозможно, — говорит Наталья Грибкова. — Даже несмотря на все наши усилия. Сейчас все чаще говорят о том, что вакцинацию гриппа неплохо бы включить в обязательный календарь прививок. Но это дело нескорое: ведь пока даже ежегодный ущерб от гриппа толком не подсчитан. Потому грипп и остается неуправляемой инфекцией. Кроме того, основной природный «резервуар» болезни — птицы. И домашние, и перелетные. Они разносят его по свету. Так что назвать грипп, как, скажем, оспу, побежденной болезнью человечество сможет еще не скоро...


Каждый год в мире на лечение инфлюэнцы и вызванных ею осложнений тратится 14,6 миллиарда долларов. Грипп и гриппоподобные инфекции вырывают из жизни каждого из нас в среднем около года — примерно столько в сумме мы проводим в постели в лихорадке и поту.