— Вот интересно, Юлиана, у вас эти встречи добровольные или все же добровольно–принудительные? У моего поколения скорее второй вариант. Попробуй не пойти! Застыдят же потом.
— Да ну, кто ж меня, Владимир Александрович, заставить может? Захочу — пойду, нет — никто не обидится.
— А знаешь, зачем нужны эти странные в общем–то встречи с накатанным алгоритмом? Созвонись, договорись, напиши... Драгоценное время потрать. И деньги: на выпивку, такси, цветы бывшим однокашницам. Вроде бы накладно. Но идешь все равно. А там женщина — щеки на плечах, тройной подбородок. Черт, да это же Оленька! Со второй парты. Помню косички ее тоненькие, как шнурки от ботинок. И банты большие. Но опознать в дородной матроне рядом ту шуструю Оленьку уже невозможно. Разве что по голосу: «Вова, да ты ли это?» Тогда, в 5–м, боялся глаза на нее поднять. А теперь смотрю и не верю. Ведь изменить наши взгляды и вздохи уже ничего не могут: у нее внуки, у меня взрослая дочь.
— А я не люблю встречаться. Даже на волнующий десятилетний юбилей в этом году не пошла. Не вижу смысла в классическом «а помните?..», пустые это воспоминания. Если захочется кому в глаза посмотреть, новости узнать, зайду в скайп. Хотя зачем? Все и так про всех знаю. Кто, где и с кем отдыхал, кто женился–развелся, у кого сколько детей. Соцсети, что вы хотите...
— Да–да, я тоже пользователь соцсетей. Но знаешь, там ведь никто не возьмет тебя за руку и не скажет тихонько на ухо: «Какие мы, Володька, уже старые. Мне вот летом сустав поменяли. Не спляшешь уже, как бывало...» А медленно, спрашиваю, сможешь? И вот мы уже танцуем под The Doors, «битлов» или даже наших «Песняров». Разве ж по скайпу такое получится? Нет, конечно.
— Трогательно, конечно, все это. Но мое поколение, к счастью, уже не такое сентиментальное. Мы не останавливаемся среди улиц, чтобы оглянуться, услышав голоса из прошлого. Мы бежим. Еще даже не разогнались как следует. В пятницу здесь, а в субботу — уже на другом конце планеты. Когда вспоминать еще недалекое прошлое? Да и ценности оно, на мой взгляд, пока не имеет. Слишком все в моем классе разные. Случайно собранные: жили в одном квартале, вот и ходили в одну школу. О чем говорить? С однокурсниками по журфаку все по–другому. Не встречаемся, но уже по иной причине. Мы часто видимся по работе, на одни и те же мероприятия ходим. Поэтому если пересекаемся, то только о ней и говорим.
— Давай расскажу тебе одну историю. Есть у меня хороший знакомый. Окончил школу в 1958–м. Рассказывал, что вначале они встречались каждые 10 лет. Затем — каждые пять. А теперь ежегодно в первую субботу февраля идут к родной школе. В минувшую из трех десятых классов пришло всего 8 человек. Последние из оставшихся в живых... Я не знаю, о чем они говорят. Скорее просто смотрят друг на друга, едва сдерживая слезы. Для них эти встречи — настоящий ритуал. И вот попробуй скажи им, что можно по скайпу увидеться — не поймут. Им пожать руку друг другу нужно, вспомнить тех, кого уже нет: одноклассников, учителей, директора. Даже воспоминания о фильмах, на которые они убегали в кинотеатр «Победа» — самый близкий к школе, — для них теперь, как лекарство.
— Мне кажется, по–настоящему эти встречи нужны в первую очередь нашим учителям. Удивительное дело, они до сих пор помнят нас по именам и фамилиям! Многих еще по девичьим, других–то не знают... И им, как родителям, сегодня особенно важно, что из их бывших учеников получилось. Думаю, что оценивать работу учителей нужно именно по ученикам. Не по баллам в дневниках и количеству замечаний, а годы спустя. Вот пришли на февральскую встречу взрослые люди — и сразу можно понять, правильно учила их школа или так, спустя рукава.
Читайте также
— А мы еще совсем не боимся себя показать и на других посмотреть. Наоборот, для этого в общем–то и собираемся. Наряды, салоны, прически, макияж. Все лучшее и сразу. Почти как на свидание. Ходим на встречи, чтоб похвалиться: собой, успехами, колечками на пальцах, фотографиями детей и мужей. И есть в этом что–то не очень здоровое, излишнее бахвальство, но что поделать? Время такое, каждый сам себя нахваливает и ждет восхищенного «вау» в ответ.
— Вот вы живете радостно, активно, взахлеб, а мне бывает грустно и даже тоскливо. Иногда в голову приходит мысль, что надо бы извиниться перед учителями, одноклассниками, которых словом обидел или делом зацепил. И хочется прийти в школу, увидеть их всех и попросить прощения. Но школы моей уже нет, ее в детский сад переделали, учителей в живых не осталось, а одноклассники... Да не нужно им это мое прощение за то, что в жизни чего–то добился, а кто–то, может, нет. Прохожу иногда рядом со школой, в окнах облака плывут, и вижу сквозь них детские лица — Толиков, Славиков, Зои Георгиевны, Людмилы Семеновны... И сердце, бывает, дрогнет, защемит. А через день и забудешь.
— Нагнали вы, Владимир Александрович, излишней, как по мне, сентиментальщины. Встречи с прошлым должны быть радостными, волнующими. Это же юность, надежды, мечты! После встреч с одноклассниками жить должно еще больше хотеться. Они, наоборот, стимулируют, заставляют быть еще активнее. И совсем не хочется выпадать из потока, ведь еще все можно попробовать и, самое главное, поправить в жизни. Причем поменять кардинально. Бывало, выпиваешь, танцуешь, споришь и вдруг вспоминаешь, о чем мечтал в девятом классе. И останавливаешься удивленно. Я ли это сегодня?
— Вот послушал я тебя и думаю: для молодых прошлое совсем не имеет цены. Для вас оно — пока ничто по сравнению с тем, что происходит здесь и сейчас. Нет у него для вашего поколения еще ни вкуса, ни цвета, ни голоса. Но пройдет еще лет пятнадцать, и прошлое зазвучит. И ты начнешь его слышать, видеть. Оно станет таким же осязаемым, как день сегодняшний. И события, которые тебе пока неинтересны, вдруг станут важными. И ты поймешь, что именно там происходило все то, что тебя волнует сейчас. Встретиться с одноклассниками станет необходимым. Это как завершить незакрытый гештальт, как отдать долги. Отдать — и освободиться.
ladzimir@tut.by
leonovich@sb.by
