Яўген Пясецкi. Кола дзён. Паэзiя. Мiнск, 2007.
Мне приходится пересматривать множество присланных в редакцию книжек «самодеятельных» поэтов (хотя кто определял здесь границу профессионализма?), а потом искать деликатные слова, чтобы отказать в рецензии... А вот эту книгу я попросила у автора сама. Потому что, во–первых, он человек скромный и, хотя пишет и печатается давно, за место на Парнасе как–то не борется. И, во–вторых, потому, что работы фотожурналиста Евгения Песецкого известны по всей стране и работы эти частенько печатаются вместе со стихотворными подписями... И нередко уместнее говорить не о подписях — полноценных стихах. И в визуальном, и в словесном изображении авторства Песецкого есть полнота и тайна смыслов, философская символика, тонкость чувства... Особая ностальгическая нота и любовь к родной Беларуси. Как говорит он в предисловии, «Слова пераўтвараецца ў выяву... Выява пераўтвараецца ў слова... Дзiўны, нябачны i нячутны ланцужок памiж словам i выявай... Кранаюся валошкi i чую нябачнага жаўрука...» Собственно говоря, и этот поэтический сборник можно рассматривать как фотоальбом. Некоторые стихотворения в отрыве от фотографий что–то потеряют — например, вот фотография, на которой между силуэтами костела и церкви знак пешеходного перехода... Уже готовый поэтический образ... Но есть стихотворения, которые в визуальной поддержке не нуждаются. Думаю, что читатели с удовольствием откроют для себя поэта Евгения Песецкого, знающего, что «Калi няма дарогi на зямлi, калi шляхi каменне заступiла, руш па нябёсах — i не трэба крылы, па небу кроч, як па сваёй раллi».
Чак Паланик. Уцелевший. Москва, 2007.
Собственно говоря, имя Паланика — это уже брэнд, обещающий интересное чтение. Роман «Уцелевший» мне кажется одним из самых удачных у Паланика. Несмотря на то что сюжет по сути своей мрачен, звучание текста легкое, с юмором, пускай себе и черным. Герой — последний уцелевший из тоталитарной секты. Все его соплеменники совершили ритуальное самоубийство... Преодолеет ли Тендер, вроде бы человек современный, интеллектуал и жестокий циник, запрограммированное извращенным воспитанием самоуничтожение? Как обычно, кроме проявления «любви» к тоталитарным сектам, Паланик противопоставляет два мира — обслуги и господ. Симпатии его, разумеется, на стороне униженных и оскорбленных, которые, безусловно, умнее и интереснее своих хозяев и имеют над ними тайную власть. Есть и еще одно любопытное сопоставление... Секта, в которой вырос главный герой, превращает детей в рабов, бесполых старательных слуг, зарабатывающих деньги для общины. Но когда Тендер решается изменить свою судьбу, он попадает в мир шоу–бизнеса на роль сексапильного телевизионного пророка... И становится рабом импресарио, сценаристов, визажистов, психологов, стероидов, анаболиков, антидепрессантов... И опять–таки утрачивает свою индивидуальность. Выход Паланик предлагает тот же мрачно–контркультурный, что и в «Бойцовском клубе». Маргиналы уходят из этого «жалкого, кошмарного и скучного мира», причем по возможности наиболее эффектно. Ради справедливости добавим, что местами сюжету не хватает изящества и логичности и он напоминает кусок из рядового блокбастера. Но поклонники Паланика не разочаруются.
Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Академическая книга», Минск, пр–т Независимости, 72.
